Техники и технологии в сакральном искусстве. Христианский мир. От древности к современности

Это положение ощутимо в таких ранних примерах, как голова из Южной Америки времен ацтеков – смальтовая инкрустация по черепу. Второй пример – ранняя мозаичная картина, представленная в городе Уре в виде покрытия глинобитных стен. Там мозаика как бы становится защитой этой стены, представленная в виде смальтированных гвоздиков, которые закрывают торцовую ее часть от внезапных дождей.

В дальнейшем происходит таинственный процесс, когда мозаика до конца себя не определяет, находясь в двух полях – изобразительном и строительном одновременно. Здесь хорошим примером могут служить среднеазиатские глинобитные здания, где используется мозаично разрезной кирпич (мавзолей Исмаили Самани в Самарканде). Вся стена, составленная из глиняных обожженных терракотовых фрагментов, выглядит прозрачной. Здесь особенно наглядно видно, что она одновременно изобразительна и конструктивна.

Долгое время знакомый нам кирпич был в некой «задумчивости». Он все время служил конструктивным материалом. Мы можем вспомнить богатую балканскую технику, когда пропорции кирпичной массы к известковой относились как один к трем, т. е. известкового теста было в несколько раз больше, чем кирпичного материала. Это очень важно, так как зрительно представлялось, что кирпич как бы плавает в пространстве известкового теста.

В какой-то степени это передалось и Софии Киевской, все стены которой внутри были перевязаны орнаментальным «движением» кирпича. То есть в толще стен он скорее был изобразительным, чем конструктивным элементом.

На каком-то этапе, когда игра этих двух материалов набирала некоторый объем массы, регистровая часть перестилалась гранитным шифером, монолитными кусками слоев местного гранита, который отделял и стабилизировал куски законченной стены.

Есть аналоги и в других памятниках: вспоминаются, в частности, древнеримские стены виллы Адриана, которые составлены из перемежающихся рядов древнего кирпича и ромбической сетки камней – конусных, сложенных острыми концами внутрь. Эта техника была оправдана тем, что использовалась в повышенной сейсмозоне. В Средней Азии «движение кирпича» тоже было связано с этим обстоятельством. Но поскольку сам кирпич был достаточно слабым, то в Аравии и других местах стены выстраивались с выносными элементами, выходившими из антаблемента в виде лопаток или некоего рельефа стены, который позволял сделать ее более устойчивой. Это, в свою очередь, также повлияло на «движение кирпича», ибо он закладывался по изобразительным качествам в виде некоторого «энергичного движения» – не такого простого, какое мы видим в современной кладке. Кирпич дожил до такого автономного конструктива довольно поздно. В ранний период, когда его формат был 20 × 20 × 4, что можно видеть в Средней Азии, на Кавказе и в других странах, кирпич имел полуизобразительные функции, и в данном формате его можно было смело выстраивать в какие-то арки и иные формы, не соответствующие узаконенным современным нормам. Он в это время находился как бы в состоянии движения, и движение это постоянно богатело за счет того второго компонента, а именно известкового состава, теста, пластической массы, которая затем перешла в мозаику. И любая мозаика, если это не совсем уж китч, – это всегда есть игра двух стихий – стихии вяжущей и корпусной.

Амплитуда мягкой ткани порой превышала даже корпусную часть, если это касалось кирпичей, но и в мозаиках швы тоже играли не последнюю роль. Если мы пытаемся усилить мозаику за счет того, что убираем вяжущее, т. е. начинаем вплотную смыкать все камешки (как это было, скажем, в ватиканской технике, а позднее перешло в Исаакиевский собор), то меняется и характер мозаики, она становится инкрустационной системой, где открываются совершенно иные декоративные возможности. Каждая частичка (по-итальянски «тесса») уже обладает не одним цветом, а некоторой вибрацией, цветовой и тональной, которая подбиралась по принципу современных паззлов, когда целое составляется по определенной системе. Но за счет этого появляется обеднение организации «движения камня». То есть мы видим в том же Исаакиевском соборе и в прочих поздних работах, как безусловное подражание масляной живописи превращает мозаику в простую систему кубиков, напоминающую чисто строительное заложение кирпичей, и при этом издали она выглядит как совершенно неподражаемая форма масляной живописи.