Тела в бедламе

Он мог бы и не предупреждать меня, хотя какая мне была разница в конечном счете? Единственной удачей во всей этой передряге было то, что мои руки связали спереди. Вдруг у меня судорогой свело желудок, когда я сообразил, что я посчитал удачей. Связанные руки! Однако это было, несомненно, лучше, чем если бы мне их завели за спину. Ребятки, вероятно, очень спешили.

Голова моя болела адски, но мыслил я все же ясно, и до меня наконец дошло значение этой поездки в никуда. Перебраться с пола на сиденье я хотел главным образом для того, чтобы увидеть, куда мы едем, хотя было и непонятно, что мне это дало бы. Я связан по рукам и ногам, и профессиональный убийца держит меня на прицеле. И везут они меня не к боссу. Похоже, поездка для меня - последняя.

Я и раньше бывал во многих переделках, но никогда не чувствовал такой безысходности.

- Послушай, Датч, Мэйс не будет в восторге, если ты меня прикончишь.

- Зато я буду в восторге. А с Мэйсом я как-нибудь разберусь.

Я невольно хохотнул. У меня был шанс "разобраться" с Мэйсом, и я-то прекрасно понимал, что этому пентюху никогда с ним не справиться. Но он мог отлично справиться со мной.

Датч наклонился ко мне.

- Что тут смешного? Я уже отказался от идеи о твоем Самоубийстве. Я все равно воспользуюсь твоей пушкой, но сначала прогуляюсь ею по твоему лицу.

- Мою пушку ты можешь получить только у Мэйса. Разве он приказал тебе прикончить меня?

- Он сказал достать тебя, Скотт. А я, как ты уже знаешь, иногда понимаю не правильно то, что мне говорят. - Он навис надо мной, раздвинул губы и показал на выбитые зубы. - Видишь это? Я тебе отплачу. В долгу не останусь. Отделаю так, что мама родная тебя не узнает.

Я не сдержал невольной дрожи. Парни из морга возненавидят меня, когда им доставят мой изуродованный труп.

- В этом ты большой мастак, верно? Ты здорово повеселился, когда громил мой офис?

- Я так не веселился с того дня, когда моя бабка попала в машину для выжимания белья, - хихикнул он. - Со мной шутки плохи. Скотт.

- Еще бы, - признал я. - С таким "копом", как ты. Он не замедлил нанести мне новый удар. Я бы пожертвовал всеми своими зубами - только бы достать этого типа. Однако я сохранял внешнее спокойствие, откинулся на спинку сиденья и огляделся. Кругом было темно, луна пряталась за сгущающимися облаками, и все же в свете фар я узнал пару знакомых ориентиров и понял, что мы поднимаемся в горы по дороге Бенедикт-Каньон. Я бывал тут несколько раз - при более счастливых обстоятельствах - и хорошо знал дорогу. Она проходила по холмам, некоторые склоны представляли собой крутые обрывы, а другие были пологими. Может, Датч позволит мне прыгнуть в пропасть? Самоубийство... Я попытался пошевелить кистями рук, но веревка была туго затянута.

- Не двигайся, - бросил Датч.

- Проклятая веревка нарушает кровообращение. Датч хохотнул:

- Он беспокоится о кровообращении. Я ужасно огорчен, Скотт. Подожди немного, и я все улажу.

Я замолчал, ибо мне сильно не по душе были его высказывания. Датч же нанес мне прощальный удар:

- Я слышал о тебе, Скотт. Знаю, что ты ухитрялся отболтаться в крутых переделках. А сейчас, красавчик, тебе не отвертеться.

В чем, в чем, а в этом у меня уже не оставалось никаких сомнений. И раз уж слова не помогут мне выпутаться, нужно что-то срочно предпринять. Но вот что?

Наконец я врубился. Мне уже не спастись. Подонки просто отвезут меня в горы и пристрелят. Швырнут на колени, приставят пушку за ухо и вышибут мозги, как военнопленному в войне без правил. Я оказался не с той стороны нейтральной полосы.

Однако я не оставлял попыток придумать что-нибудь. Мы мчались среди холмов, но где именно? Присмотревшись повнимательнее, я узнал этот отрезок дороги. Мы уже оставили позади крупные загородные фермы. Я вспомнил, как приезжал сюда с шестифутовой блондинкой, называвшей меня "хвастуном". Я вспомнил, что где-то впереди, примерно в миле, была маленькая утрамбованная площадка, на которую мы съехали тогда с дороги и где немного поболтали. Кажется, о Шопенгауэре. За площадкой, чуть ниже дороги, по довольно крутому склону холма проходил узкий карниз, а за ним был обрыв футов в пятьдесят. Я вспомнил, как в ту ночь с блондинкой я из предосторожности поставил машину на заднюю передачу и вытянул до конца ручной тормоз. Но чертова блондинка умудрилась задвинуть ногой " ручной тормоз.

В этом месте дорога извивалась, и на крутых поворотах Флем делал не больше двадцати миль в час. Я припомнил, что сразу за той площадкой дорога резко сворачивала влево.

Я вздохнул. Ничего не поделаешь. Если тебя подстрелят, Скотт, какая тебе разница, попадут ли тебе в голову или в спину.

Я ничего не мог поделать со слабостью, охватившей ?меня, когда я наконец принял решение. Как и с крупны-1 ми каплями пота, выступавшими на моем лбу. Мои губы пересохли, и я облизал их.

- Датч, - попросил я. - Раскури мне сигарету.

- Что с твоим голосом?

- Порядок. Зажги мне сигарету.

- Ты мне приказываешь?

- Прошу.

- Боишься, а? Не волнуйся, Скотт. Тебе уже недолго ждать.