Телефонист

В темноте щелкнуло лезвие складного ножа, и по подземелью разнеслось мерное «тюк-тюк-тюк…» – Андрей принялся долбить стену. Минут через десять Маркус сменил друга. Мягкий ракушечник крошился и отслаивался, но за полчаса им удалось проковырять выемку глубиной не больше пяти сантиметров. Наконец камень треснул. Маркус засунул нож в трещину и налег всем телом, надеясь вытащить отколовшийся кусок. Раздался щелчок, Маркус потерял опору и упал. Он потрогал пальцем лезвие – от него остался только куцый обломок.

– Я сломал наше сокровище, – прошептал Маркус.

– Оно нам больше не нужно, – послышался из темноты смешок Андрея. – Нам вообще скоро ничего не понадобится.

– Я не сдамся! – Маркус вскочил и, хрипло рыча, принялся молотить по камню огрызком ножа.

– Стой! – Андрей затряс Маркуса за плечо: – Ты слышишь это?

Маркус бросил долбить.

– Да, – прошептал он, вслушиваясь в низкий вибрирующий гул и щелчки далекого механизма, будто неведомый ездок непрерывно переключал скорости на велосипеде.

– Словно цикада стрекочет, – завороженно сказал из темноты Андрей.

Звук то затихал, то появлялся снова. Казалось, он идет отовсюду – зовет и манит, проникает под кожу, звучит в голове. Друзья заметались вдоль стен тоннеля и вскоре нашли боковой проход. Они мчались по каменным коридорам, врезаясь в стены и падая. Поднимались и снова бежали в поисках источника щелчков и гула, найти неизвестный механизм стало самым важным, без чего невозможна дальнейшая жизнь.

За очередным поворотом звук усилился. Ясно слышалось, как стучат друг о друга шестеренки и переключаются невидимые металлические контакты. Маркус перешел на шаг, остановился и замер. Темнота стала рассеиваться, воздух наполнился мелкими цветными искрами. Настойчивые щелчки слышались совсем рядом, будто за стеной. Маркус протянул руку – яркая синяя искра вылетела из камня и обожгла пальцы. Подошел Андрей. Он поднес к стене ладонь, и синяя молния появилась снова.

Выход из катакомб они нашли часа через два, уловив слабый поток свежего воздуха на одной из развилок. Вылезли из заброшенной канализационной шахты в километре от развалин. Упали на газон и долго лежали, наслаждаясь теплом, не в силах сдвинуться с места. В интернат друзья явились далеко после обеда – в синяках и ссадинах, в грязной порванной одежде.

– Два дня карцера! – хрипло заорал старший воспитатель Броль, когда охранник привел друзей в кабинет. – Но сперва сходите к врачу, – добавил он тише.

* * *

У дверей медпункта, беспокойно переминаясь с ноги на ногу, друзей поджидал Флавий.

– Ну как? – бросился он к ним. – Что нашли?

– Стой! – Андрей схватил его за плечи. – Не шевелись.

Флавий послушно замер с удивленной миной на лице.

– Слышишь что-нибудь? – сощурился Андрей.

– Шум, – поднял брови Флавий.

Андрей переглянулся с Марком.

– Какой шум? – Марк подошел к Флавию.

– В спортзале матч идет между старшими классами, – пожал тот плечами. – Там сегодня пол-интерната собрали.

– А больше ничего не слышишь? – разочарованно переспросил Андрей. – Будто мотор гудит и щелкает.

– Не-ет, – замотал головой Флавий, уголки его губ поползли вниз: – Вы меня специально разыгрываете, чтобы ничего не рассказывать?

– Да все нормально, Флавушка. – Маркус похлопал пухляша по плечу. – Пусто там, в этих катакомбах. Мы ничего не нашли. – Маркус развел руками и вслед за Андреем зашел в медпункт, оставив грустного Флавия за дверью.

– Так-так, – покачал головой старый врач, когда друзья появились на пороге кабинета. – Снова Новак и Бенеш. – Он сидел вполоборота за столом и усмехался: – Что на этот раз? Драка? Прыжки с мчащегося на полном ходу поезда? – Не дождавшись ответа, врач вздохнул: – Раздевайтесь. Будем оценивать ущерб.

За три года, проведенных Маркусом в интернате, старик заметно сдал. Он болезненно похудел и осунулся. Вечно небритые щеки обвисли, словно у бульдога, нос заострился и торчал, разделяя темные мешки под глазами. В отличие от хозяина, медпункт не менялся: те же металлические столы, кушетка, застеленная прорезиненной тканью, стеклянный шкаф с лекарствами у стены и шестиглазая лампа в углу.

Друзья подошли к вешалке и принялись стаскивать с себя грязную форму. Раздевшись до трусов, они, поеживаясь, уселись на кушетку.

Маркус разглядывал облака за окном медпункта – белые, словно вата. Такие – к жаркой погоде.

– Ты первый, – кивнул ему врач.

Маркус подошел к столу. Старик надел очки и принялся внимательно рассматривать ссадины на лице и теле малолетнего пациента, крутя его из стороны в сторону.

– Ничего серьезного, – заключил врач через несколько минут. – Реакции слегка заторможены, но это пройдет после отдыха.

Он встал, прошаркал к шкафу и вытащил оттуда банку из темно-коричневого стекла, пластырь и вату. Старик сел обратно на стул и начал методично, с макушки до пяток, мазать ссадины Маркуса зеленкой.

Маркус зажмуривал глаза, кривил лицо, шипел и морщился.

– Терпи, терпи, – приговаривал врач. – В жизни еще и не такое придется вынести.