Телефонная будка на краю земли

«Молчала?» – «Да, молчала». – «Совсем? Ни слова не говорила?» – «Совсем. Ни слова», – и так далее.

48

Когда Юи покупала обложку для книги на кассе, продавщица предложила ей на выбор:

а) обложку с красными цветами и маленькими листиками на желтом фоне, б) однотонную обложку – синюю, темно-зеленую или красную, в) обложку в пастельных тонах с нарисованными жирафами в галстуках и слонами в резиновых сапогах и под зонтиками.

Юи выбрала вариант б.

– Синюю, зеленую или красную? – спросила продавщица.

– Красную, – уверенно ответила она.

49

Тем утром будильник прозвонил в семь, а в половину восьмого Юи, как и обещала, была у их дверей. Темные круги под глазами после бессонной ночи скрывались под толстым слоем макияжа, даже губы и щеки она немного подкрасила. Такэси открыл дверь, увидел ее, отметил про себя, что сегодня она особенно привлекательна, смутился от этой мысли и улыбнулся неестественно сдержанной улыбкой. Но Юи не заметила ничего необычного, она только сказала: «Доброе утро!» – и прямиком направилась в комнату Ханы помогать девочке одеваться.

Вопрос с одеждой они решили еще несколько недель назад: синее платье ниже колена, открытые мокасины с цепочкой и декоративной пуговицей, резинка для волос с бантиком в полоску, чтобы убрать передние пряди на затылок. Чтобы разрядить обстановку, они шутили о том, как еще можно было одеться в первый день школы: «Может, надо было купить костюм ведьмы и влететь в класс, сидя на метле?», «А может, надо было пойти в летней юкате, войти в класс пританцовывая? Только представь себе лица одноклассников!» Тора косо поглядывала на них из-под кровати.

Мать Такэси тем временем хлопотала на кухне: готовила завтрак, переделывала его много раз, вытирала полотенцем и без того сухую посуду и то и дело повторяла: «Надо же! Уже школа! Шесть лет! Первоклассница!» Она места себе не находила: подходила к сыну, брала его за руку или гладила по плечу, будто поздравляла с невероятной победой. Потом звала: «Тора, Тора!» – и кошка мгновенно прибегала на кухню за очередным угощением. Тора уже набрала вес, шерсть стала густая, блестящая, но бабушке Ханы по-прежнему казалось, что кошка тощая.

– Вы ее вообще кормите? То есть, я хотела сказать, вы ее хорошо кормите?

– Конечно, кормим! Мам, пожалуйста, не балуй ее, а то растолстеет!

Мать уловила тревогу в голосе сына («Уже школа! Шесть лет! Первоклассница!») и не стала спорить. Они сели за стол, хотя есть от волнения не хотелось. Хана попросила купить особые эклеры с банановым кремом: хотела таким образом подчеркнуть важность этого дня, к тому же эклеры стали у них традицией. Они договорились все вместе собраться перед бацуданом вечером и рассказать Акико в подробностях о первом школьном дне.

– Сегодня начинается революция, – шепнула Юи Такэси, когда он закрывал дверь, а Хана за руку с бабушкой уже спускались по лестнице. Она видела, что Такэси волнуется еще больше нее, и решила его отвлечь. Произнеся это вслух, она наконец освободилась от этого дурацкого слогана, который мучил ее несколько месяцев.

– И правда, настоящая революция. – Такэси воспринял фразу так серьезно, что Юи рассмеялась.

Только на улице Такэси шепотом поделился с ней своими сомнениями о том, не надо ли поговорить с учителями. Ведь Хана такая нежная!

– Нежная – не значит слабая! Сама расскажет, если будет нужно. А пока пусть учится наравне с другими детьми, – посоветовала Юи.

К этому моменту они уже прошли первую из трех улочек между домом и школой. Девочка с деловым видом показывала бабушке нарисованный в прошлое воскресенье рисунок.

– Пусть сама расскажет, что захочет. Ведь с той поездки в «Белл-Гардиа» она все это время совершенно нормально разговаривает, разве нет? – старалась подбодрить его Юи.

После чуда, случившегося в «Белл-Гардиа», Такэси еще несколько недель просыпался в холодном поту, из-за того что не слышит голоса дочери, заходил на кухню и в страхе отсрочивал, насколько можно, обычное утреннее приветствие. Теперь он с улыбкой вспоминал, как на следующее утро после их поездки сделал вид, что не заметил Хану: боялся, что, стоит ему совершить хоть одну ошибку, волшебство разрушится и девочка снова онемеет. Но Хана, вопреки всем страхам, вела себя совершенно нормально, как и положено детям в ее возрасте.

– Пусть все знают ее такой, какая она есть сейчас, а не такой, какой была раньше, – подытожила Юи и приложила указательный палец к губам: они почти догнали Хану с бабушкой, хватит тревожных разговоров.

Глядя на Хану, Юи вспомнила дочку в день, когда бабушка подарила ей ее первый рюкзачок в форме пингвина. Лицо девочки так и засветилось, когда ей помогли надеть рюкзак, потом она еще долго кружилась по комнате, безуспешно пытаясь увидеть себя со спины, как щенок, гоняющийся за своим хвостом. Юи повернулась к Такэси, повторила в очередной раз: «Успокойся!» – и ободряюще улыбнулась ему.