Телефонная будка на краю земли

Юи никому не сказала, куда направляется, и у всех хватило такта не спрашивать. Хане сказали, что в деревне, куда Юи едет за важными документами, телефонная связь не ловит. Девочка позволила себя обмануть: ее убедили не столько слова Юи, сколько тревога на лице отца.

На три дня Юи исчезла, никак не давала о себе знать, а потом вернулась в Токио; было видно, что ей лучше. Она никому не сказала, где была, даже Такэси и даже после свадьбы. На самом деле все было очень просто: Судзуки-сан выделил ей комнату наверху, и она, как взрослая дочь, возвратившаяся в родной дом, позволила себя побаловать. Она спала сколько хотела, без будильника, вкусно ела, говорила больше о будущем, чем о прошлом, которое привело ее сюда в первый раз.

Чтобы хоть немного отплатить за приют, она помогала по хозяйству: держала лестницу, пока соседка подрезала яблони, почистила водосток на крыше, покрасила телефонную будку, резала морковку и картошку, замешивала соусы, подшила подол фартука, заштопала дырку на рабочих штанах.

Она не сказала Судзуки-сану и его жене о том, что боится быть матерью Ханы. Зато в деталях расписывала, как девочка повзрослела, как только пошла в школу; что у нее сразу появились две подружки и теперь они неразлучны; сколько у нее талантов и как важно правильно их развивать.

Перед отъездом назад в Токио Юи попросила час, чтобы побыть одной. На улице шел дождь. Она оставила сумки у входа и вошла в будку. Юи подняла трубку Телефона ветра. И в первый раз заговорила.

20

Результаты игры Юи в пять отличий между ее дочкой и Ханой

Отличие № 1. Ногти

Хана грызла ногти. После дня, проведенного в школе, белой кромки почти не оставалось. Ее дочка просила, чтобы ей красили ногти. Она была совсем маленькая, но уже умела настоять на своем: микроскопические ноготки были аккуратно покрашены ее любимыми голубым и фиолетовым лаками.

Отличие № 2. Аппетит

Хана не ела. Она была тощая, как Юи, а Юи всю жизнь страдала от излишней худобы. Такэси уверял, что дело в возрасте, а не в телосложении. Мать Ханы была женщиной крепкой и нравилась себе такой. Она часто покупала вещи посвободнее, потому что предвидела, что ее L может скоро превратиться в XL, и не считала это проблемой. Возможно, Хана еще пойдет в нее. Предсказать это сейчас невозможно, надо подождать хотя бы лет десять.

У ее дочки аппетит был отменный, правда, она тоже была худенькая, но тут точно был вопрос телосложения. «Есть хочу, – постоянно ныла она, – о-о-о-о-о-о-о-очень хочу есть». Сразу после завтрака или ужина, с тех пор как девочка научилась ходить (месяцев с двенадцати… или, может, тринадцати?), она семенила к холодильнику, с трудом открывала его своей маленькой ручкой, требовательно указывала пальчиком на белые полки и просила добавки: «Печеньку! йогурт! Морковку!»

Отличие № 3. Пение

Хана никогда не пела, но музыку слушала с огромным удовольствием, она ее завораживала. Юи была уверена: «Если она когда-нибудь запоет, у нее будет здорово получаться!»

А ее дочь была ходячей пластинкой, причем ни одна мелодия никогда не повторялась. Из нескольких известных ей слов она собирала бессвязные фразы и распевала их в уверенности, что сотворила шедевр. «Мам, послушай», – говорила она и выдавала поток гласных звуков вперемешку с целыми словами. Юи не могла сдержать смех!

Отличие № 4. Порядок

Ее дочка раскладывала вещи по цветам. Блокноты, книги, куклы могли оказаться вместе только потому, что они были белые, фиолетовые или синие.

Хана смотрела на вещи исключительно с практической точки зрения. Она бросала их где попало и ничего не пыталась классифицировать. Разве что тайком ото всех.

Отличие № 5. Поведение

Дочка Юи была настоящей пацанкой.

Хана была абсолютной девочкой – даже больше, чем любые другие девочки, которых Юи встречала в жизни.

21

Юи и Такэси всегда было любопытно узнать, что было потом, чем закончилась та или иная история. Перед сном они подолгу разговаривали о судьбах общих знакомых, пока рука не потянется к тумбочке погасить свет. Перед глазами проплывали молодые и старые лица, летние платья, косички, теплые пальто и другие детали, которые напоминали о людях, поднимавших трубку Телефона ветра в «Белл-Гардиа».

Юи с особенной нежностью вспоминала детские ручки, торопливо тянущиеся к трубке, как цветы, изголодавшиеся по солнечному свету.

Они перебирали в голове истории мужчин и женщин, оставшихся без супругов (некоторые из них по прошествии лет снова вступали в брак, как Такэси), молодых людей, которые никак не могли забыть свою любовь, сгорбленных стариков, потерявших детей по самым разным причинам или братьев и сестер, потому что те оказались не такими долгожителями, как они.

Когда чья-то история казалась им незаконченной, они старались придумать ей самый счастливый из возможных финалов, им хотелось верить, что жизнь найдет способ возместить каждому его боль. От души пожелать счастья – это большее, что Юи и Такэси могли для этих людей сделать.