Телевидение

- Вот что я называю испортить ей день! - праздновал низкий парень.

Другой зажим оказался на её левом ухе, и она кувыркалась и шлёпалась там, где висела, и её глазные яблоки наполовину вылезли из её головы, она снова издала приглушённые крики, а затем...

ПУФ!

Все волосы на её голове вспыхнули, затрещали.

- Чертовски горячая! - радостно завопил невысокий мужчина.

- Да, это действительно что-то, Рок, - Наклз выключил машину и посмотрел вверх. Столб дыма, вырывающийся из головы женщины, выглядел так, будто он должен выходить из трубы. - Да, боссу это очень понравится.

Коротышка захлопал.

- Хорошо, парень. Снято!

Оператор опустил камеру и улыбнулся.

- Вот и конец.

К этому времени эти призрачные обрывки ужаса начали обретать идентичность по отношению к своему наблюдателю - конечно, это был Фартинг, и, конечно же, Фартинг знал, что ему должны сниться кошмары. Но почему эта чума зверских снов случилась именно сейчас? Его душа, или сердцевина его существа, или что бы то ни было вместилище его ментального "я", чувствовала себя плавучей и свободной, летящей по кругу в какой-то угольно-чёрной бездне, которая почти напоминала ему турникет или вращающуюся дверь, которая время от времени останавливалась, чтобы изгнать его в другой и ранее невиданный ужас. Другими словами, у Фартинга не было ни рук, ни ног - у него, казалось, не было никакого физического тела, но вместо этого он нёсся вперёд, как воздушный шар на ветру, и всякий раз, когда его путешествие прекращалось, он обнаруживал, что его сознание находится в середине другого визуального зверства.

Он был беспомощным. Нет возможности проснуться. Нет возможности убежать. Было похоже, что какое-то другое сознание организовало это и контролировало каждое видение, которое Фартингу приходилось наблюдать. Один отвратительный ужас за другим. Худшие вещи, которые он мог когда-либо вообразить, или кто-либо мог когда-либо вообразить. В тисках этого... умственного похищения Фартингу хотелось закричать, но он не мог. Вместо этого он был вынужден смотреть ещё больше...

Теперь его взгляд плыл по палубе старого корабля в стиле корвета, не очень большого и покрытого массивными пятнами ржавчины. Чернокожие мужчины без рубашек с винтовками слонялись по палубе, болтая на том языке, на котором привыкли с рождения. Но затем послышались крики, когда распахнулся большой люк на палубе, когда ещё больше вооружённых людей вытащили толпу голых или почти голых азиатов, в основном женщин и детей, все кричали, все плакали. Многие были избиты, со сломанными конечностями и лицами с выколотыми глазами. Сначала привели дюжину или около того, а одному, пожилому мужчине, быстро перерезали горло до костей и держали вверх ногами за бортом, чтобы его кровь пролилась в океан. Менее чем через пять минут вода вокруг корабля наполнилась акулами.

Крики раздались в безоблачном небе, когда каждый член этой жалкой голой группы был выброшен за борт. Каждый раз, когда в море падала человеческая посылка, мужчины без рубашек ухмылялись за бортом, наблюдая за происходящим. Как только все взрослые были брошены, за ними последовали кричащие дети...

Бульк! Бульк! Бульк!

Большинство тел было разобрано на куски, как будто акулы развлекались этим безумным кормлением; некоторые из маленьких детей были проглочены целиком. Тем временем зрители без рубашек смеялись и ухмылялись в унисон.

Мгновение спустя младенцев вытащили из трюма...

Бульк! Бульк! Бульк!

Фартингу показалось, что он слышит стук своих зубов, хотя и понимал, что зубов у него нет, нет, не в этом состоянии существования.

"Пожалуйста, Боже, - молился он Богу, в которого никогда не верил. - Просто дай мне умереть прямо сейчас! Я не могу это видеть! Зачем ты заставляешь меня смотреть это дерьмо?"

Бог, видимо, не был склонен отвечать сегодня.

- Ой, чёрт возьми! Кого, чёрт возьми, это вообще волнует? - прогремел голос. - Властям всё равно, так почему нам не должно быть?

"Что, чёрт возьми, сейчас происходит?" - спросил он, всё ещё испытывая тошноту от предыдущей демонстрации.

Сцена переместилась на простор захудалых сельскохозяйственных угодий и несколько грубых заборов, ограждающих свиней и кур. На заднем плане стояли ряды хижин с соломенными крышами, а перед хижинами стояла усталая толпа вьетнамских крестьян и их оборванных семей. У каждого члена группы были глаза, сияющие чистой ненавистью. Американские пехотинцы окружили территорию вокруг всего этого, слоняясь без дела с бронежилетами, нагруженными гранатами, и чёрными винтовками.

Один солдат в каске сидел на пне, смеясь, но со слезами на глазах.

- Буду краток, мы должны это сделать? - крикнул он вверх.

Другой солдат с сержантскими нашивками посмотрел вниз.

- Давай, лейтенант. Ты командир взвода... так что отдавай приказ. Нам передали, что все дети - сапёры, а взрослые - шпионы вьетнамской народной армии.

Тут человек на пне быстро вскочил, с безумными глазами, в истерике.

- Ага, к чёрту их, чувак! К чёрту это дерьмо! Вот почему они отправили меня в Вест-Пойнт? Открывать огонь!