Телевидение

Фартинг мог лишь несколько секунд наблюдать сквозь щель, пока Мэл выполняла приказ. Уолтер обхватил её голову обеими руками и трахал её в лицо, не обращая внимания на то, что она заткнула рот. Всё это время Фартинг размышлял:

"Да, это один из больших ублюдков, которого я был бы СЧАСТЛИВ убить".

И он мог бы, не так ли? Он мог снова открыть этот сейф, схватить пистолет и снести Уолтеру голову прямо во время его нападения на Мэл.

"Как круто. После я бы убил остальных этих больных ублюдков в гостиной, использовал бы их мозги, чтобы сделать какое-нибудь американское современное искусство..."

Но он не сделал ничего подобного. Он отвёл взгляд от щели и услышал, как Уолтер бормочет:

- Хорошая сучка. Проглоти всё это; прямо как каша, не так ли? Нужно держать этого ребёнка хорошо накормленным...

"Бедняга Мэл, - подумал Фартинг в подавленном состоянии. - Сначала я непонятно что сотворил с её задницей, а теперь ЭТО большое британское дерьмо..."

Он вернулся к входной двери, пройдя мимо красного Rolls-Royce цвета выдержанного вина. Все гости радостно подняли головы, когда он вошёл. Саед сидел на одном конце дивана, листая старый фотоальбом Элдреда с обнажёнными снимками Polaroid, рядом с ним Асениэт в платье цвета шалфея, а Кирилл варил кофе за кухонным столом. Его выросший на борще и икре с блинами живот выпирал, как мешок с песком, против шёлковой рубашки Versace за тысячу долларов.

- Ах, мистер Фартинг! - Саед поздоровался. - Так приятно вас видеть. Надеюсь, ваша незначительная рана на голове не слишком беспокоит вас.

- Я слишком пьян, чтобы чувствовать это, - сказал он, затем прошёл мимо Кирилла и достал пиво из холодильника.

Саед усмехнулся, в то время как Асениэт посмотрела прямо на лицо Фартинга, затем на его промежность сквозь прищуренные глаза и хищную ухмылку.

- Садитесь, садитесь, пожалуйста, - сказал Саед. - Мы должны поговорить.

Фартинг сел в кресло. С этого ракурса он мог видеть голый лобок Асениэт, потому что она только что раздвинула ноги, и складки вульвы были очень заметны.

"Ты не Шэрон Стоун, - подумал он. - Это „киска“ или турецкие деликатесы?"

- Что нам нужно, чтобы вы знали, - начал Саед, - так это важные события, приближающиеся в это время.

- Я чувствую, что вы говорите не о Рождестве, - сказал Фартинг.

- Нет, мистер Фартинг, не о Рождестве, это нечто гораздо более древнее, древнее Вифлеема и Вавилона, древнее Кносса, древнее человеческой истории. И одним общим знаменателем для всех этих незапамятных времён является зимнее солнцестояние. Нам говорят, что это было великое благодарение за окончание заката солнца, ознаменовавшее возвращение к свету. Но другие на протяжении десяти тысяч лет и более праздновали зимнее солнцестояние как самый тёмный день в году, день, когда на землю падает наименьшее количество солнечного света, - Саед улыбнулся Фартингу. - Это очень мощное время, мистер Фартинг, особенно для нашей семьи. Это время, когда наш благодетель дарует свои величайшие благословения, время, когда самые привилегированные - вы, например, - становятся проводниками величайшей важности.

Губы Фартинга скривились.

- Я понимаю. Зимнее солнцестояние - время вечеринок для вас и вашей команды, и мне придётся включить телевизор, чтобы все могли повеселиться.

Саед закатил глаза.

- Я полагаю, что это самый хороший способ выразить это, из всех возможных. Но я думал, что после всего этого времени акклиматизации у вас будет немного больше энтузиазма. Нравится вам это или нет, но теперь вы один из нас, и я думаю, вы начинаете наслаждаться видениями гораздо больше, чем хотите показать.

Член Фартинга всё ещё покалывал в штанах.

- Может быть, так и есть, но что с того? Я знаю, что вы держите меня под каблуком, я сделаю всё, что вы хотите, и я знаю, что у меня нет выбора. Так что особо и говорить не о чем. Просто скажите мне, во сколько завтра быть готовым.

Саед удовлетворённо кивнул.

- Сумерки.

- Понятно.

Фартинг поднялся, затем вышел наружу - он собирался провести остаток дня за пьянством.