Тело в шляпе

Скучала я до двенадцати вечера; скучала самозабвенно, отдаваясь процессу целиком, иногда даже впадая в болезненный сон. Разбудили меня шум, хохот и музыка.

Все-таки прав был старик Энгельс — бытие определяет сознание. Если бы вчера меня среди ночи разбудили громкие блатные аккорды, гневу моему не было бы предела. Совсем иначе воспринимается современный городской песенный фольклор вне привычной кровати, одеяла и подушки. Здесь, на куче мусора в заброшенном заводском цеху, эти звуки показались мне райской музыкой, а главное — очень своевременной, несмотря на поздний час.

Выбрав из мусора огрызок трубы, я деликатно постучала в дверь со своей стороны. Хохот смолк, через пару секунд вырубили и магнитофон.

— Кто там? — услышала я испуганный голос.

— А-а… там кто?

— Мы тут… А там-то кто?

— Как вам сказать? Меня зовут Александра.

— А что вы там делаете?

— Сижу. Меня здесь заперли.

— Кто?

— Кто-кто! Бандиты, наверное.

Больше вопросов мне не задавали. Прижав ухо к двери, я отдаленно улавливала присутствие там, на воле, людей, они разговаривали, даже спорили, но не около моей двери, а где-то дальше.

— Эй! — я опять постучала трубой по двери. — Куда вы делись?

Послышались шаги, и тот же голос сказал:

— Мы попробуем тебя вытащить. Но не шуми. Дверь железная, надо сварку искать; Сиди тихо.

Не часто ли за сегодняшний вечер меня призывают быть тихой?

Борьба с дверью продолжалась более двух часов. Когда она наконец открылась, я была уже в полном расстройстве чувств и сил.

— Выходи. — Я увидела мальчика лет пятнадцати, бритого наголо, в майке из рыболовной сетки. — Выходи, чего сидишь.

Щурясь на тусклый свет заводского помещения, как подслеповатая крыса, я выползла из подвала. Компания подростков четырнадцати-, шестнадцатилетнего возраста сидела на полу вокруг станка, переделанного в стол. На столе лежали нарезанная колбаса, вобла и стояла батарея бутылок пива.

— Дайте глоточек, а? — попросила я жалобно.

— Да пожалуйста! — один из них протянул мне бутылку. — За что тебя туда? Я пожала плечами.

— Ограбили? — Мальчикам явно хотелось приключений. Разочаровывать их было бы не по-человечески.

— Да, — кивнула я. — Но им оказалось мало. Хотят выкуп. Потому и заперли здесь.

— Ух ты! — восторженно присвистнул самый маленький из них. — И сколько они хотят?

— Много им бы не дали, у меня родители не миллионеры. Но, ребятки, за мной должок, вы — мои спасители, потому следующий банкет я вам устраиваю, ладно?

Они смущенно потупились, но отказываться не стали.

— Надо уходить, вам здесь оставаться тоже опасно. Пошли?

— Пошли, — они сразу согласились. Приключения их будоражили, но инстинкт самосохранения тоже брался в расчет. — Мы тебя до автобусной остановки проводим.

Я благодарно кивнула, и вдруг в наступившей тишине мы все услышали гулкие шаги. Где-то там, в глубине завода, шли люди. Металлическая стружка хрустела и пищала под их башмаками; звук был противным и вместе с тем жалобным, и я думала о том, что и мне, и моим случайным избавителям уготована участь ничуть не лучше, чем бедной стружке.

Из трусливого оцепенения меня вывел жаркий шепот в ухо: «Прячемся». Мальчик в сетчатой майке схватил меня за руку и потащил к груде ветоши. В нее мы и зарылись. "Дырку, дырку для носа проткни, — шептал мне в ухо мальчик, — а то задохнешься". Дышать действительно хотелось, но хотелось также и зрелищ, поэтому прежде всего я прокрутила дырочку для глаза. Вовремя — мои вечерние гости как раз вышли из-за поворота и приближались к темнице, где они меня заперли. То, что дверь покорежена, они заметили только тогда, когда практически уперлись в нее лбом.

— Ни хрена себе, — протянул главный. — Чё-тоя… а?

— Во-па, — тоже задумчиво и протяжно возразил ему тот, который давеча обнимал меня в машине. Третий традиционно молчал, но вид имел идиотский, как будто вместо обещанной водки он глотнул воды: "Во я не понял!"

— Что будем делать? — спросил главный. Двое других пожали плечами.

— Я звоню Юрику, — принял решение главный, уселся на пол, прислонившись к нашей ветоши, и достал мобильный телефон. Мальчишки рядом со мной перестали дышать.

— Юрок? — Голос бандита удивительным образом изменился — стал тихим и робким. — Юрок, ее нет здесь. А, так. Дверь порезали вроде сваркой, и все. Так чего ж теперь? А? А? Так мы ж не того… Нет, Витек здесь был, у ворот. Никто не выезжал. Мимо Витька не проедешь. Ну что ты…

По всему судя, Юрик, он же Юрок, был недоволен.

— Так где ж искать-то? Ну, понял. Понял. Понял.

Бандюга выключил телефон и сказал редкостную гадость, во всяком случае ничего противнее мне слышать не доводилось:

— Юрик высылает ребят, будем прочесывать завод, искать эту суку. Уж я ее когда найду…

Фразу он не закончил, но легче мне от этого не стало.

Бандиты ушли — вероятно, к заводским воротам встречать «ребят». Мы вылезли из ветоши.

— Что будем делать? — спросил младший мальчик.

Подвергать смертельной опасности ни в чем не повинных детей, которые и так сделали для меня много хорошего, я права не имела. А потому, гордо подняв голову, как учила меня сестра Даша, голосом трагическим, но твердым сказала: