Тельце

Что я запомнил? Да взгляд такой жалкий, как у котят последний.

В это время я вышла покурить, помню как вчера, даже запах дыма чувствую. Курю у входа. Администрация вот, вон там стою. Перерыв, работы море, пытаюсь отключиться от суматохи. Незаметно вон там, слева у дороги, появляется толпа спортсменов. Ну ладно, думала я, заниматься пришли или еще чего, мне какая разница? Вдруг раздается крик, кричал мужчина, и они стали набрасываться на прохожих. Но не на всех. Толкали женщин в стороны, но хватали не всех. Дедушку у пруда повалили и ногами забили. Смотрите, асфальт до сих пор красный. Женщин хватали за волосы, били, валили. Ох, вспоминаешь и думаешь, что хуже быть не может. Все сотрудники спрятались внутри. Захожу и спрашиваю охрану, вызывали ли они полицию. Те говорят, что все под контролем, так и должно быть. Как так?! Коллеги окна закрыли, все на пол сели, не дай Бог кого увидят и заденут.

Я ничего не предпринимала. Хотела, но боялась. Вы посмотрите на меня и рядового спортсмена. Он мне взглядом руку сломает. Несколько человек организовалось, у кого ножи были, кто из столовой взял. Они вышли и втроем одного повалили. На помощь ему остальные подбежали, тоже избили, но убивать не стали. Пожалели. Это нам позже сказали, что им команду дали не трогать остальных.

А куда без паники? У вас посреди дня людей вырезают, и никто ничего не делает. Только боятся и молят Бога о спасении.

У меня телефон тогда разрядился. Я даже обрадовался, ура, никуда не погонят. Стою на посту, обычный абсолютно день. У нас в городе ничего не происходит. Раз в полчаса останавливаю кавказцев или азиатов, смотрю прописки, паспорта, визы. Отпускаю, отдыхаю полчаса. Повезло с районом – в нем живут люди с деньгами, либо сдают квартиры людям с деньгами.

За спиной разбивается бутылка. Поворачиваюсь, иду в сторону звука. Несколько мужчин в черном, прямо посреди улицы, хватают людей, бросают их под машины. Сначала я побоялся вмешиваться. Я один, их много, понятно же, что полицейский за человек, жизнь не отдаст с такой зарплатой и отношением. Но они же стариков убивали, детей вырывали из рук, уносили, а бабушек, дедушек избивали.

Обычно они выглядели. Обыкновенные горожане. Но основные действия предпринимали крепко слаженные мужчины, остальные как бы вокруг ошивались. Рядом со мной стали старичку ноги ломать, смотреть, как кость из кожи лезет. Этого я уж стерпеть не смог. Достал пистолет, выстрелил в воздух, нападавшие разбежались. Один из них в маске был, увидел меня и подошел ко мне с криками: «Ты что стреляешь?» Тогда я почувствовал угрозу, что живым мне не уйти, если он встанет со мной на расстоянии вытянутой руки. И я в него выстрелил. Это заметили остальные и в страхе разбежались. Кто-то из прохожих вызвал скорую, но, насколько мне известно, никого спасти не получилось.

В те дни самые ужасные вещи творились в Москве. Она всегда была примером для подражания, все пытались походить на столицу. Я и мой лучший друг Витя прогуливали пары и посреди дня решили навернуть по пиву. Зашли в бар, болтаем о том о сем, что нас волновало. Вышли на перекур, и смотрю новости: «Массовые убийства по всей России». Глаза пять рублей у нас обоих. Читаем – кромешный ад. Людей режут на улице, вешают, насилуют. Как будто мы зашли в бар в России, а вышли в Уганде. Толпа людей пробежала мимо нас, и я из любопытства остановил девушку и спросил ее, что происходит. Она так радостно, с восхищением, отвечает; флаг бы ей в руки и на картину революционную: «Мы строим Молодую Россию, давайте с нами!».

Как тут не пойти? Стадное чувство сработало. Витя в баре остался бояться. А я-то на красивых людей слаб и пошел за девушкой. Мы разговорились, и она мне рассказала, что по всей стране убивают людей; что это революция наступает. Какая к черту революция? Вы себя поставьте на место: вокруг шум, все обнимаются, улыбаются, разливают шампанское; самые цепкие лезут на фонари, скандируют лозунги и размахивают флагами. Это действительно выглядело как революция, не массовое убийство или помешательство. Полиции на улицах вообще не было. В момент на всех нахлынуло одно желание.

На Тверской. Около памятника Пушкину стали складывать трупы. Весь асфальт изменил цвет. Повсюду обрывки одежды, побрякушки блестели на солнце. На них налетали люди-вороны. Около кафе был вход в подъезд, и его тоже окружили люди. Мне стало интересно. Я подошел поближе, и передо мной падает тело. В мясо, плашмя, бам. Будто с крыши вместо шарика с водой упал человек, бросавший его. У меня штаны в крови, ботинки во внутренностях. Тошнило, но нельзя. Вокруг все аплодировали, хлопали меня по спине, мол, радуйся, радуйся! Жирная упала.

Зачем мне-то грустить и переживать? Мы пережили, это и главное. Я сделал для себя выводы, что рано или поздно такое может произойти с каждым. Что в один прекрасный момент несколько людей наверху примут решение о том, что мне просто не стоит жить. Единственный урок из произошедшего – все вокруг враги.