Теменная кость

Участковый смотрел на стол, на котором, на подстеленном головном платке были разложены гадальные карты, лежали потушенные церковные свечи, небольшая дощечка с фотографией какого-то молодого парня, закапанная застывшими восковыми каплями.

- Кудесничаешь? - он взял фотографию и ногтём соскрёб воск. - Вовка, Мечаника сын. Чего от мальца надо?

- С чего ты взял, что что-то надо? - низким голосом произнесла Гольц.

- Одна в хате?

- Тебе-то какое дело? Не много ли вольностей в чужом доме, Юрий Васильевич? Одна я. Одна.

- Брешешь!

Он встал и заглянул в смежную с гостиной комнату. Там никого не было. А когда хотел заглянуть на кухоньку, ему навстречу вышла молодая девица и стала, потупив глаза и заливаясь в лице пунцовым стыдом.

- О, Наташка! - признал её участковый. - Ты-то что здесь делаешь? Не приворот ли на Мечаника налаживаешь?

- Какое ваше дело? - опалила она его дерзким взглядом девица.

- Не про твою стать, дура, парубок! Умный мальчишка, в университет поступил, а ты - двоечница да бесстыдница!.. А ну, пошла отсюда! - он грубо, но не сильно схватил её за шею и толкнул к дверям, на выход. - К отцу сегодня зайду. От задаст тебе батяня!.. Пятнадцать лет только, а уже по ведьмам бегаешь! Порота будешь - помяни моё слово!

Девка, зачем-то прикрыв руками не по-детски широкий зад, тряся объёмной грудью под коротковатым платьицем, в один миг выскочила из дома.

- Нам без свидетелей поговорить надо, - сказал Чепурной, возвращаясь к столу.

- Не много ли вольностей, а, лягавый? - не скрывая злобы произнесла Гольц. - Какие претензии ко мне? Что - ко мне люди не имеют права ходить?

- К тебе лучше, чтобы не ходили, - ответил он, выкладывая на стол найденные на пожарище предметы: куклу из мешковины, фотографию на дощечке и большую иглу. - Не твоё ли?

- И чё?

- Не узнаёшь? - указал он на фотографию. - Ванька Сновида, зять Зоряны. Странное совпадение получается, его на ночь скорая в город без памяти забирает - снова спина прихватила, а любимая тёща в доме сгорает с этими вот самыми цацками. Не твоя ли забота, ведьма?

Он сел и подвинул к ней выложенные предметы, сгребая заодно в кучу карты и платок.

- Она просила - я делала, научила. Пакостила она на зятя. Сама.

- Чем же он не пригодился ей? Работящий, не пьющий, батька хороший детям своим и её внукам! Я хочу понять?

- Зачем оно тебе? - усмехнулась ведьма, наваливаясь на стол так, чтобы на него легли её полноватые груди в тесноватом лифчике. - Не всё ли равно? Тебе-то какое дело? По закону ты ничего не сможешь сделать. А будешь дальше лезть - позвоню кому следует, враз на пенсию определят. Или порчу наведу...

- Порчу? - засмеялся он. - Не в этот раз, Эмма. Не в этот. Я уже не тот глупый Юрка. Ты прибрала в аварии жену мою и сына, а я, как видишь, выжил.

- Слабо сделала, - спокойно ответила Гольц, аккуратно собирая карты со стола.

- Слабо? - грустно удивился он. - Осиротила меня, а говоришь - слабо... Ладно, уже никак не сделаешь.

Она нехорошо улыбнулась.

- Плохо ты меня знаешь, законник.

Он резко ударил по столу. Оставшиеся карты подскочили, часть из них зашуршала, падая на пол.

- Ты меня плохо знаешь, ведьма! Я тебе своего сыночка и жену не прощу. Никогда!

- Ты своей сестры Людки столы круши, дурак! - крикнула в ответ ведьма. - Она просила, и она делала.

- Не было бы тебя, - успокоился участковый, - не пошла б к тебе за советом. Будь моя воля, давно бы прикопал тебя где при болоте. Червей давно бы откормила.

- А что - не можешь?

- Не имею права, - не скрывая сожаления, ответил Чепурной.

- Слаб? Я раньше тебя изведу. Достал ты меня. Надоел!

- Ничего не сделаешь, - сказал он спокойно, и достал из старой папки продолговатый конверт, положив его на стол лицевой стороной вниз. - Тебе. Гляди.

- Теперь ты за почтальона?..

Обосновавшись в селе, Гольц устроилась работать почтальоном. Проработала десять лет, была на хорошем счету у начальства, успевая с почтой на три села. Пять лет назад, разъезжая с пенсией на велосипеде, упала со скользкого мостка через речушку прямо на лёд, пробив его. Не утонула - вовремя подоспели свидетели случившегося, но получила увечье - открытый перелом бедра. Два месяца в районной больнице ногу ей справно лечили. На память ей остался длинный шрам на бедре и лёгкая, едва заметная хромота.

- Нет. Это особое письмо. Лично в руки, так сказать.

Эмма взяла в руки конверт, едва глянула на него, как вскрикнула и бросила, выскакивая из-за стола. Она задрожала и запахнула халат, закрывая свою наготу.

- Что, жжёт? - не без удовольствия заметил участковый, зная, что так испугало ведьму. - То-то!

- Пошёл к чёрту! - рявкнула ведьма. Чёрная громадная псина поднялась и не спеша подошла к милиционеру.

- Пса успокой, истеричка! Иначе присплю пулей. Ну!

- Иди на двор, - тихо сказала псу ведьма. - Иди, Рыжик!

Собака покорно поплелась к выходу, сама открыла двери, нехотя вышла вон.

Чепурной взял брошенный конверт, на котором чётко был виден оттиск герба Инквизиции, и потрусил его в руке.