Темная ложь

Воин спал. «О чем он сейчас думает?» — спросила себя Скарлет. Голос разума требовал, чтобы она ушла, но ее женское начало сопротивлялось. С трудом сдерживая дрожь, она вошла внутрь. Представшая картина заставила ее судорожно схватить ртом воздух. Скарлет увидела саму себя, одетую в прекрасное красное платье и стоящую в цепях перед мальчиком, который был на одну половину человеком, а на другую — демоном. Позади ребенка стоял Зевс, держа в руках изогнутый кинжал со сверкающим серебряным лезвием. Их окружала толпа людей, выкрикивающих что-то одобрительное.

Скарлет поняла, что видит не воспоминание, потому что некоторые детали Гидеон изобразил неправильно. Он просто придумал эту сцену, основываясь на ее рассказе. Скарлет долго размышляла над тем, что ей стоит сделать: показать воину правду или позволить ему строить собственные иллюзии, воспринять которые ему будет гораздо проще, чем произошедшее в действительности.

«Он должен знать», — раздался в голове Скарлет голос, но она так и не поняла, кому он принадлежит. «Может, это был он?» — спросила себя. Порой Скарлет предпочитала не признавать, что та или иная мысль принадлежит ей самой. «Он должен знать, — повторил голос. — Ради Стила». Скарлет подумала, что Стил заслужил, чтобы его отец узнал, как он жил и умер. Подумав об этом, она избавилась от сомнений. Ради Стила Скарлет была готова на все.

Дрожа, она протянула руку и махнула ею перед своим воображаемым платьем. Его было проще исправить, да и начать с него было удобнее всего. Ткань исчезла, как будто ее стер ластик, в который превратилась рука Скарлет. Затем, снова махнув рукой, она одела себя в другое платье — белое, но сильно испачканное и порванное на одном плече, на котором виднелись пятна крови. Затем она украсила собственное лицо порезами и синяками.

Нервно сглотнув, Скарлет переключила свое внимание на толпу. С помощью обеих рук она стерла людей, оставив только себя, Зевса, Стила и неизвестное существо, окутанное тьмой. Ноги последнего не касались земли, а подол его черного одеяния трепетал на чувствительном для всех остальных ветру. Это существо должно было забрать и пленить жившего в Стиле демона.

Лишенная одобрительных криков толпы, сцена погрузилась в оглушительную тишину.

Затем Скарлет заменила ипподром, где Зевс нередко устраивал гонки на колесницах, на заброшенный храм. Вокруг действующих лиц возникли усеченные колонны из белого алебастра, стволы которых обвивал зеленый плющ, покрытый росой. Невысокая лестница вела к разбитому мраморному алтарю, ставшему из-за многочисленных совершенных здесь жертвоприношений малиновым.

Сделав это, Скарлет переключилась на Зевса. Ее руки невольно сжались — Скарлет понимала, что может наброситься на него, и голос разума приказал ей остановиться. Но она не сделала этого. Сначала стерла его пурпурно-золотое одеяние, заменив серебряными доспехами, украшенными схематическими, но все равно красивыми изображениями бабочек, такими же, как татуировка на спине самой Скарлет и на правом бедре Гидеона. Между каждыми двумя бабочками сияла молния. Нож превратился в некое подобие зазубренного мачете, специально созданного для того, чтобы причинять наиболее сильную боль. С помощью этого оружия бог не просто резал своих жертв — он рвал их на куски.

«Давай дальше», — приказала себе Скарлет. Гидеон правильно воссоздал внешний вид бога. В его глазах отражались покрывавшие доспехи молнии. Они блестели, как будто испепеляя того, кто рискнул в них заглянуть, и смотрели в самую глубину его души. Профиль с тонким носом тоже походил на молнию. У бога были тонкие губы, но волевой подбородок компенсировал этот недостаток. На голове Зевса росли густые светлые волосы, волнистыми локонами ложившиеся на плечи и прекрасно сочетавшиеся с золотистой кожей. Порой, присмотревшись, можно было увидеть, как и по его венам пробегают молнии.

«Хорошо, — похвалила себя Скарлет. — Самое важное я сделала». Но при этом она не испытывала облегчения. Оставалось изменить всего одну деталь…

Наконец она перевела взгляд на Стила. Из ее глаз полились слезы, а дрожь усилилась настолько, что женщина с трудом держала себя в руках и заставляла двигаться. Она чувствовала, как внутри Гидеона разрастается ощущение беспомощности. Он не был участником сна и смот рел на все происходящее со стороны, но испытывал множество сильных эмоций. Скарлет понимала: все, что ощущает сейчас, он почувствует и после пробуждения.

«Просто сделай это», — приказала себе Скарлет и, ненавидя саму себя, срезала рога, украшавшие голову Стила. Олимпийцы не хотели, чтобы он использовал их в качестве оружия, которым они, собственно, и являлись. На правой половине тела мальчика она нарисовала скопления чешуек. «Так красиво», — подумала Скарлет. Затем заострила его зубы настолько, что из-под верхней губы стали выступать клыки. «Мой малыш», — пронеслось в ее голове.