Темная Материя (сборник)

– Сара, мадам Зеллвегер в скором времени станет неузнаваема.

Мадам Кац пожала плечами.

– Как ты думаешь, звезда имеет право радикально менять внешность или должна согласовывать каждый свой пук и чих с поклонниками?

– Пока у меня нет мнения, но спасибо, что спросил. Я обсужу это с подругами.

Очередной арбуз полетел в зомби.

Мистер Кац вынул из бумажника одну из своих платиновых карточек и тихонько положил на видное место.

Потом вернулся в кабинет, закинул в рот освежающую конфетку и стал ждать.

Чистый четверг

– Девушка, вам? Здравствуйте.

– Добрый день. Мне натуральный соевый крахмал генно-модифицированный…

– Мало, средне, хорошо?

– Хорошо модифицированный…

– С гуаровой камедью или соевым лецитином?

– И с тем и с другим.

– Ага, и с тем и с другим…

– …С натуральным соевым текстуратом, пальмовым маслом и порошком соевой клейковины. Усилитель вкуса, ароматизатор…

– Идентичный натуральному?

– Да, гречка с устрицами.

– Усилитель прозрачности добавить?

– Так оно же вроде непрозрачное?

– Добавим – будет.

– Ну добавляйте.

– Здесь кушаете?

– Да.

– Попить что возьмете? Китайчино соевое с декофеинированным соевым кофеином, сок апельсиновый, соевый, натуральный, свежевыжатомороженный?

– Нет, спасибо.

– С вас семьсот шестьдесят три.

– Ой…

– Что такое?

– Ой, девушка, а он постный?

– Кто?

– Ароматизатор.

– Ароматизатор-то? Зин, посмотри на бочке, ароматизатор постный?

– Какой?

– Какой у вас?

– Гречка с устрицами.

– Гречка-устрицы?

Плечистая работница предприятия быстрого обслуживания пошурудила в завале пластиковых бочек.

– Постный, постный… Халяльный, кошерный, диетический, благословлен Патриархом и Папаем моряком.

– Постный, девушка, не волнуйтесь!

– Уф, ну слава Богу! А то еще три дня Страстной-то!

– Не волнуйтесь, у нас без греха, приятного аппетита, свободная касса, здравствуйте!

По весне, когда рендеры частые

По весне, когда рендеры частые,
я иду в социальную сеть
на твои обновления частные
                             посмотреть.

Вот и встретились две виртуальности,

завели меж собой перепост.
А потом без причины и жалости
ты отфрендилась – досвидос.

Ты в офлайне. Бреду, незамеченный,

сквозь толпу перекрестных друзей
ставить лайк, как церковную свечечку,
перешарпленной фотке твоей.

Ты в офлайне. Теряю рассудок

и по кругу, до тошноты,
все читаю стихи проституток
и СЕО заказные посты…

Ты в офлайне. Нет тебя в Сети.

Погибаю, иду ко дну.
И ночами, поймав от соседей
дармового вайфая волну,

безучастную ленту мотая

и холодный беляш жуя,
я шепчу: «Дай срок, родная,
скоро буду в офлайне и я».

По весне, когда рендеры частые,

я ходил в социальную сеть
на твои обновления частные
                            посмотреть.

Щавель

– Стоп.

– Что случилось?

– Не по фэншую сели.

Дачники, кряхтя, сели по фэншую.

– Вот это другое дело! Ну, Христос воскрес!

Дачники чокнулись, выпили и разомлели.

Сильно пахло нагретым деревом, землей и деревенской волей.

– Не спать! Щас докушаем и пойдем говно на грядки кидать.

– Грешно в праздник работать. Не по фэншую.

– Говно кидать – это не работа. Это наслаждение.

Тесть, одинаково хорошо владеющий тяпкой как правой, так и левой клешней, вытер рот и поднялся из-за стола. Пели птицы, и в теплом воздухе кружился отзвук далеких колоколов.

– …Чтобы яр-че за-си-я-ли наши лозунги-и по-бе-ед…

Иванов подогнал тачку и, стараясь не брызнуть, своротил крышку говнохранилища.

– Чтобы ру-ку под-нял Сталин… Бери споднизу. Щавель кислое любит.

Иванов как следует зачерпнул споднизу кислого и затарахтел тачкой по молодой, похожей на лучок травке.

Тесть был прав. По сравнению с офисным трудом, кидать говно в пасхальный праздник казалось наслаждением.

– Клади стохастически. Щавель симметрию не любит, – напутствовал тесть.

Иванов послушно клал стохастически, время от времени наклоняясь за пропущенным камешком или бледным корневищем многолетнего сорняка, и тогда выпитая за обедом водка мягкой волной заволакивала голову.

«Лечь бы сейчас в щавель, лицом в теплую землю, так, чтоб снаружи один фэншуй торчал, и проспать до второго пришествия».

– Смотри-ка, мандариновые корки с Нового года, – тесть поддел тяпкой. – Полгода уж преют. Как время летит!

Иванов оперся о лопату и окинул взглядом землю.

Заспанный шмель привыкал летать. Дети прыгали на куче гравия. Соседи жгли садовый мусор – сладкий погребальный дым поднимался к небу.

– …И смертью смерть поправ, – вслух сказал Иванов.