Темная Материя (сборник)

– Нечего, – строго сказал тесть, – нечего уклоняться. Не по фэншую. Щавель этого не любит.

Иванов схватил пустую тачку и затарахтел на погрузку.

«Вот мы с тестем умрем. Потом воскреснем… – думал Иванов, – а щавель? Как же наш щавель? Так и сгинет навеки? В щах?».

Медведев и пустота

«Не надо запрещать «Твиттер», Владимир Владимирович! Я в него пишу!» – написал Дмитрий Анатольевич в твиттер и сел ждать ответа.

Эфир безмолвствовал.

Дмитрий Анатольевич поднял телефонную трубку, но гудка не было. «Наверное, Владимир Владимирович запретил телефон. Ну и Бог с ним, в телефон я не пишу. Но твиттер! Нет, так это оставить нельзя!»

Дмитрий Анатольевич решительно вышел на лестничную клетку и нажал кнопку.

Дежурный офицер приподнял фуражку:

– Вы разве не знаете, что лифт запрещен?

– Кто запретил лифт?! – спросил Дмитрий Анатольевич, не подумав.

– Известно кто, – дежурный офицер подсобрал щеки и уткнулся кадыком в верхнюю пуговицу.

Дмитрий Анатольевич сделал озадаченное лицо.

– Простите, но озадаченное лицо тоже делать нельзя. Владимир Владимирович запретил. Извольте жизнерадостно улыбнуться!

«Наверное, тому были веские основания.»

Медведев грустно приподнял уголки губ и пошел по лестнице.

– Простите, но подниматься по лестнице в России нельзя. Со вчерашнего дня. Владимир Владимирович запретил из-за угрозы терроризма.

– А спускаться можно?

– Спускаться можно.

Дмитрий Анатольевич развернулся спиной вперед и, как бы спускаясь, пошел по лестнице вверх.

На следующей площадке другой дежурный офицер запретил Медведеву смотреть.

– Если никто не будет смотреть, то и секретов нашего счастья никто не увидит.

«Логично», – подумал Медведев и продолжил спускаться вверх на ощупь.

Сперва было трудно, потом пошло легче.

«И почему мы давно еще так не сделали?» – недоумевал Дмитрий Анатольевич, когда руки его уткнулись во что-то военное.

– Скажи-ка, братец, в какой местности я нахожусь?

Видимо, к этому времени Владимир Владимирович запретил устную речь, потому что слепой дежурный офицер только сердито замычал, зажимая ладонью рот Дмитрия Анатольевича, а когда тот угомонился, снова затих.

На следующей площадке, судя по запаху, было пусто.

«Владимир Владимирович запретил дежурных офицеров», – догадался Медведев.

В нарушение запрета он приоткрыл один глаз и убедился в правильности своей догадки.

Снова прочно сомкнув глаза и безмолвно пятясь, как рак, Медведев полз, пока не уперся задом в люк колокольни Спасской башни.

– …Зверей земных по роду их и скот по роду его, и всех гадов земных по роду их… – услышал Медведев.

«Владимир Владимирович работает. Хм. Отвлечь?»

– … также на территории РФ строго запрещаются всякие души животных пресмыкающихся, которых произвела вода, по роду их и всяких птиц пернатых по роду их…

Медведев в нерешительности подпирал люк задом, невольно слушая сквозь древние доски, как Владимир Владимирович продолжает запрещать:

– … запрещаю зелень, траву, сеющую семя дерево плодовитое, приносящее по роду своему плод, в котором семя его на всей территории РФ.

«’’Твиттер’’! Владимир Владимирович, оставьте „Твиттер!“»

–..запрещаю светила на тверди небесной для отделения дня от ночи, запрещаю утро, день, ночь и вечер…

«Будь, что будет! Лезу!», – и незрячий премьер изо всех сил налег задом на люк.

– … запрещаю свет, тьму и Слово, аминь!

Дмитрий Анатольевич выполз на площадку колокольни и выпрямился в полный рост, ожидая услышать городской шум и почувствовать на лице дуновение весеннего ветра.

Однако на колокольне премьера встретили полное безмолвие, неподвижность и пустота.

Дмитрий Анатольевич распахнул веки, но ничего не изменилось.

Бесконечный беззвездный мрак окутывал кремлевскую башню.

– Владимир Владимирович! – позвал Медведев.

Космос молчал.

«Имеет ли смысл разрешать теперь здесь твиттер?» – подумал бывший премьер и оглядел пустоту.

Крохотные, бесконечно далекие огоньки блестели там, где всего час назад проходила сухопутная граница Российской Федерации.

«Нет, не имеет», – твердо решил Дмитрий Анатольевич.

Свалив гору ответственности с плеч, Медведев успокоился, повеселел, оттолкнулся от дощатого перекрытия и сквозь первозданный мрак поплыл туда, где, по его представлению о космографии, подмигивали и дрожали красноватые огоньки Китая.

Иванов спускается в ад

– Дмитрий Викторович, я не могу… Мне до зарезу надо ребенка из детского сада забрать до шести…

– Да не волнуйтесь вы так, в аду время бежит быстрей, чем на Земле, поэтому вы не только не опоздаете, а напротив, я вас сегодня даже пораньше отпущу. Лады?

– Ну… Тогда хорошо. А как мне попасть в ад?

– Вам надо согрешить… Господи, да шучу я! Вот ключ от технической комнаты, там в углу пластиковый лючок. Держите инструкцию, тут все понятно написано. Возьметесь зубами за провод и нажмете кнопку, вас встретят с табличкой, подпишете бумаги, вас проводят на выход, все.

– В случае чего позвонить оттуда можно?

– За счет компании – нет.

Иван Петрович вздохнул, прижал папку с документами к груди и обреченно вышел из кабинета директора.