Темная муза

Расхождение между постоянно усложняющимся искусством и растущим спросом на заурядный продукт было результатом тупика, в который символизм попал на своём пути. По мере того, как внешний мир становился всего лишь символом высшего, духовного уровня, а художник ~ толкователем и верховным жрецом этой скрытой реальности, художественные средства требовали всё большей чистоты, требовали среды, не загроможденной вульгарными проявлениями физического мира. В итоге появились чистая страница Малларме и белые полотна Малевича. Художники искали новые мифологии, чтобы разместить там понятия, больше не помещавшиеся в изношенных эмблемах прошлого. В своих «Лекциях по эстетике» философ Гёгель утверждал, что в будущем искусство выродится во что-то вроде декорации и развлечения. Гегель утверждал, что поскольку Geist, мировой дух, продолжает развиваться, короткий, хотя и славный, брак между внутренним и внешним мирами, примером которого являются классические творения древних греков, неизбежно распадется. Готическое искусство с его высокими шпилями соборов как наиболее парадигматическим символом привело во времена самого Гегеля к развитию романтизма и эстетики странного и неестественного. К двадцатому столетию романтизм иссяк, а художники, не ушедшие в забвение, восприняли другие методы сдерживания хаоса современной эры [3].

Такие писатели, как Джеймс Джойс, взяли конструкцию классической мифологии и наложили её на банальные ощущения современного среднего человека. Но ироничная двойная экспозиция «Улисса» тоже оказалась тупиком, а затем в «Поминках по Финнегану» Джойс создал расширенный фулл-стоп для экспериментального романа. Начав с попытки четырехмерного восприятия, кубизм в работах Курта Швиттерса превратился в сигаретные пачки, которые больше не изображались на холсте красками, а приклеивались прямо к холсту. В конце концов, появился Энди Уорхол с его пресловутой коробкой «Брилло» и писсуар Марселя Дюшана. Тем не менее существовали и другие мифологии, и одна из них нашла особенно много приверженцев: оккультизм. Так, два художника, о которых я упоминал выше,

Кандинский и Шёнберг, оба принадлежали к различным направлениям оккультизма. Глубокое влияние идей теософии и Рудольфа Штейнера ощущается в теории Кандинского о цвете и форме, представленной в его очерке «О духовном в искусстве». А Шёнберг, увлеченно читавший Сведенборга и «Серафиту» Бальзака, в своей неоконченной оратории «Лестница Иакова» изображает Небеса так, как их видели Сведенборгианские ангелы, которые, независимо от того в каком направлении они поворачивались, всегда обращались лицом к Богу [4]. «Направо, налево, вперед или назад, вверх или вниз — можно идти, не спрашивая, что лежит впереди или сзади нас», — говорит Шён-берговский ангел Габриель.

Чтобы рассказать обо всех художниках и писателях двадцатого столетия, принявших оккультизм в различных его формах в качестве основы своего творчества или, во многих случаях, как настоящее мировоззрение, потребовалась бы отдельная книга. В живописи, наряду с Кандинским, можно вспомнить хотя бы Пьета Мондриана, Йозефа Бойса и Николая Рериха; в музыке, наряду с Шёнбергом, Александра Скрябина, Густава Холста, Оливье Мессиана, Джона Кейджа [5] и Карлхайнца Штокхаузена. В литературе, которой мы в принципе и занимаемся, список включает Йитса, Томаса Манна, Генри Миллера, Т.С. Элиота, Германа Гессе, Эзру Паунда, Джона Каупера Пау-иса, Уильяма Берроуза, Олдоса Хаксли, Харта Крейна, Лоренса Даррелла, Хорхе Луиса Борхеса, Дэвида Линдсея [6], Стефана Джорджа, Эрнста Юнгера, Андре Бретона, Д.Б. Пристли, Уолтера Бенджамена, Кристиана Моргенштерна, Джона Фаул-за, Сола Беллоу, Айена Синклера, Роберта Ирвина, Колина Уилсона и других [7].

В последнем разделе книги я хотел представить выборку современных авторов, которые либо практиковали какую-либо форму оккультизма и владели в некоторой степени тем, что мы могли бы назвать оккультной силой, или развивали оккультную или мистическую философию или мировоззрение, компенсирующее научную ортодоксальность современной эпохи. Конечно, личные пристрастия сказались на моём выборе, но, главное, я пытался выбрать авторов, не так хорошо известных в отличие от других, также ассоциируемых с оккультизмом: Йитса, например, или в более близкое нам время Элиота и Паунда [8]. Общеизвестно, что «Бесплодная земля» содержит намеки на мадам