Темная муза

Когда речь заходит об оккультном возрождении конца девятнадцатого столетия, первым приходит на ум имя У.Б. Йитса. Уже в молодости его привлекал оккультизм, и он стал членом двух самых знаменитых магических организаций современного периода: Теософического Общества и Герметического Ордена Золотой Зари — о них мы еще поговорим. Но темная сторона разума влекла к себе не только поэтов. Психолог и философ Уильям Джеймс был глубоко заинтересован феноменологией мистических ощущений, причем заинтересован так сильно, что пытался сам найти доказательства их существования, экспериментируя с закисью азота и мескалином. Одним из результатов стал его классический труд «Многообразие религиозного опыта», в котором Джеймс утверждает обоснованность и важность сверхъестественных ощущений, их превосходство над единообразной, ограниченной догмой. Джеймс был также глубоко вовлечен в исследование паранормальных явлений и некоторое время был президентом Общества Психических Исследований. Этот пост он делил со своим другом и соратником-философом Анри Бергсоном. Бергсон также был исследователем иррациональных областей сознания и наряду с изучением телепатии и других паранормальных способностей человека писал о сновидениях, мистицизме и состояниях измененного сознания. Бергсон был также одним из тех первых философов, которые использовали новые достижения биологии и оспаривали механистическое мировоззрение позитивистской науки. В своих книгах «Время и свободная воля» (1889) и «Материя и память» (1896) Бергсон выдвинул идею о том, что здравый смысл и рассудок являются эволюционными приспособлениями, которые разум развил, чтобы справиться с задачей выживания. Чтобы быть действенными, они должны искажать реальность и представлять её как статичный, твердый мир материальных вещей, которые на самом деле являются непрерывным потоком ощущений. Более правильное, глубокое понимание реальности, утверждал Бергсон, может быть достигнуто только с помощью интуиции — нечто подобное романтики говорили за сто лет до него. Идеи Бергсона оказали глубокое влияние на одного из писателей — Марселя Пруста, чьи «Воспоминания о делах прошлого» являются расширенным испытанием Бергсоновской продолжительности. В «Творческой эволюции» (1907) Бергсон развивает свои идеи. Он оспаривает механистическую, но в то время триумфально побеждавшую теорию эволюции, созданную Дарвином. Вместо случайных мутаций и слепой воли к выживанию Бергсон предлагает яркое и убедительное представление о elan vital, исключительной «жизненной силе», которая пронизывает материю и формирует её до самого конца. Этот конец, утверждал Бергсон, является разновидностью эволюционной духовности. Как он заявлял в своей последней книге «Два источника морали и религии» (1932), написанной спустя много лет после того, как его слава потускнела, Вселенная является «машиной для производства богов». Одним из тех, кто соглашался с Бергсоном, был Джордж Бернард Шоу. В своей философской комедии «Человек и сверхчеловек» (1904) (которая включает эпизод сатанических сновидений — блестящий Дон Жуан в аду)

Шоу соединяет Бергсоновскую elan vital со сверхчеловеком Нищие. Позднее Шоу снова обращается к идеям Бергсона в своей футуристской фантазии «Назад, к Мафусаилу» (1924), в которой изображается раса сверхчеловеков, живущих в некоем немыслимом будущем, полубогов-полулюдей, которые возвысились над земным жребием и занимаются исключительно вечным. Такие критики, как Д.Г. Лоуренс, считали сверхчеловеков, придуманных Шоу, мрачными занудами, которые отказались от плоти ради жизни чистого разума — обвинение, которое часто звучало в адрес самого Шоу. Большинство людей с оглашалось с Лоуренсом. Но предсказания Бернарда Шоу, касающиеся грядущей высшей расы, берут свои корни не только в его собственном предполагаемом отсутствии интереса к материальным наслаждениям.