Темная половина

На следующий день, в половине одиннадцатого, владелец канцелярского магазина на Хьюстон-стрит продал три коробки бероловских карандашей «Черный красавец» высокому широкоплечему мужику в клетчатой рубашке, джинсах и больших темных очках. Лицо мужика было покрыто коркой тонального крема — продавец решил, что это, должно быть, следы бурной ночи, проведенной в кобеляже по гей-барам. А судя по тому, как парень благоухал, можно было подумать, что он не просто полил себя одеколоном, а в нем искупался. Однако одеколон не забивал запах грязного тела. Очень грязного тела. Продавец даже подумал — всего на миг, — не отпустить ли по этому поводу шуточку, но решил, что лучше не надо. Да, от парня разило помойкой, но с виду он был силен. К тому же их контакт был, по счастью, недолгим. В конце концов, этот накрашенный гомосек покупал всего лишь карандаши, а не «роллс-ройс-корниш».

Больных лучше не трогать.

6

Старк ненадолго заскочил в «малогабаритку» в Ист-Виллидже, чтобы упаковать свои немногочисленные пожитки в рюкзак, который он прикупил в армейской лавке в первый день пребывания в червивом Большом Яблоке. Если бы не бутылка скотча, оставшаяся в квартире, он бы скорее всего и не стал возвращаться.

На истертых ступенях, ведущих к двери в подъезд, валялись крошечные трупики трех воробьев, но Старк прошел мимо них и не заметил.

Он ушел с авеню Би пешком… но пешком шел недолго. Он давно понял, что полный решимости человек всегда найдет, на чем ехать, если ему действительно надо ехать.

Глава 20 Все сроки вышли

1

День, когда истекла неделя, данная Тэду Бомонту, был больше похож на конец июля, чем на середину июня. Тэд проехал восемнадцать миль до Университета штата Мэн под тускло-желтым небом, кондиционер в «субурбане» работал на полную мощность, несмотря на изрядный расход бензина. Следом за ним ехал темно-коричневый «плимут». Он никогда не подъезжал ближе, чем на два автомобильных корпуса, но и не отставал больше, чем на пять. Он редко когда позволял другим автомобилям вклиниться в этот промежуток между собой и «субурбаном»; а если кто-то влезал между ними на перекрестке или в школьной зоне в Веази, коричневый «плимут» тут же шел на обгон… Если же этот маневр не удавался сразу, один из охранников Тэда снимал чехол с синего спецсигнала на приборной доске. Пары вспышек обычно хватало.

Тэд вел машину правой рукой, пользуясь левой только тогда, когда без этого было никак не обойтись. С рукой было уже получше, но она все равно адски болела, если неосторожно ее напрячь или согнуть, и Тэд постоянно ловил себя на том, что считает последние минуты последнего часа перед тем, как уже можно будет принять очередную таблетку перкодана.

Лиз не хотела, чтобы он сегодня ездил в университет, и полицейские, приставленные охранять Бомонтов, тоже не были в восторге от этой мысли. Ну, с полицейскими все понятно: они не хотели разбивать бригаду охраны. С Лиз все было сложнее. Она говорила о его руке; если держаться за руль, рана может открыться, сказала она. Но в глазах у нее было другое. В глазах был Джордж Старк.

«За каким чертом тебе тащиться сегодня в университет?» — спросила она, и к этому вопросу ему пришлось подготовиться заранее, потому что семестр закончился, а летних курсов у Тэда не было. В конце концов он остановился на дополнительном курсе.

Шестьдесят студентов записались на дополнительный курс по писательскому мастерству. В два раза больше, чем в прошлом семестре, но (элементарно, Ватсон) в прошлом семестре никто на свете, включая студентов факультета английского языка в Университете штата Мэн, не знал, что старый зануда Тэд Бомонт — это еще и крутой Джордж Старк.

Так что он сказал Лиз, что хочет уже сейчас просмотреть заявки и отобрать из шестидесяти желающих ровно пятнадцать — максимальное количество учеников, которых он может взять (и все равно это, наверное, человек на четырнадцать превышает количество тех, кого он сможет реально чему-нибудь научить) на дополнительный курс по писательскому мастерству.

Она, конечно, спросила, почему нельзя отложить это дело хотя бы до июля, и напомнила (разумеется), что в прошлом году он тянул с этим до середины августа. Он снова посетовал на большое число желающих и благонравно добавил, что не хочет превращать прошлогоднюю лень в привычку.

В конце концов она перестала его отговаривать — не потому, что его аргументы ее убедили, подумал Тэд, а потому, что она поняла: он, хоть ты тресни, намерен ехать. К тому же они оба знали, что рано или поздно им придется начать выходить из дома — сидеть взаперти, пока не поймают или не убьют Джорджа Старка, — это явно не самый привлекательный вариант. Но в ее глазах все равно стоял страх.

Тэд поцеловал жену и близнецов и быстро уехал. У Лиз был такой вид, словно она сейчас заплачет, а если она заплачет при нем, пока он еще не уехал, он точно останется дома.

Дело было, конечно, не в дополнительном курсе.

Сегодня истекал крайний срок.