Темная половина

Да неужели? А я думал, что Филлис Майерз и Рик Каули погибли в компании полицейских. Он хотел произнести это вслух, но промолчал. В конце концов, эти ребята просто стараются выполнять свой долг.

— Не волнуйтесь, патрульный Харрисон, — сказал он. — Сегодня на факультете так тихо, что даже если пройти босиком, все равно будет эхо.

— Ладно. Мы будем поблизости. В этой… как вы ее называете?

— В комнате отдыха.

— Точно.

Они ушли, и Тэд открыл первую папку с надписью «Заявки на доп. курс». Однако думал он о другом. Перед мысленным взором стояла картина, как Роули Делессепс едва заметно ему подмигнул. А внутренний голос твердил, что он завалил все сроки, переступил невидимую черту и оказался на темной стороне. На той стороне, где обитали чудовища.

4

Телефон стоял перед ним и не звонил.

Ну давай, думал он, выкладывая папки с заявками на стол рядом с университетской электрической пишущей машинкой «Ай-би-эм Селектрик». Давай, вот он я, жду у телефона, который не прослушивается. Давай, Джордж, звони, говори, что хотел сказать.

Но телефон не звонил.

Тэд заглянул в ящик, где лежали заявки, и увидел, что тот совершенно пуст. В глубокой задумчивости он вытащил оттуда все папки, а не только заявки студентов, интересовавшихся курсом по писательскому мастерству. Даже копии заявлений тех, кто записывался на трансформационную грамматику — это Евангелие от языка, как называл его Ноам Хомский, благую весть, переведенную апостолом Мертвой трубки, деканом Роули Делессепсом.

Тэд подошел к двери и выглянул в коридор. Харрисон и Манчестер стояли в дверях факультетской комнаты отдыха и пили кофе. В их кулачищах размером с хороший окорок большие кружки казались крошечными кофейными чашечками. Тэд поднял руку. Харрисон в ответ тоже взмахнул рукой и спросил, сколько он еще здесь пробудет.

— Пять минут, — сказал Тэд, и оба копа кивнули.

Он вернулся к столу, отделил заявки на курс по писательскому мастерству от остальных бумаг и принялся укладывать последние обратно в ящик, делая это как можно медленнее, чтобы дать телефону время зазвонить. Но телефон молчал. Зато где-то на этаже зазвонил другой телефон; звонок, приглушенный закрытой дверью, прозвучал как-то странно и призрачно в непривычной летней тишине. Может быть, Джордж набрал не тот номер, подумал Тэд и невесело хохотнул. Скорее всего Джордж и не собирался звонить. Скорее всего он, Тэд, ошибся. Очевидно, что Джордж задумал какую-то другую хитрость. А чему удивляться? Всяческие ухищрения — это spécialité de la maison Джорджа Старка. И все же Тэд был настолько уверен, настолько, черт побери, уверен…

— Тадеус?

Он вздрогнул и едва не вывалил на пол содержимое последних папок. Убедившись, что бумаги не выскользнут у него из рук, обернулся к двери. На пороге стоял Роули Делессепс. Его большая трубка всунулась в комнату, словно горизонтальный перископ.

— Извини, — сказал Тэд. — Ты меня напугал, Роули. В мыслях я был далеко-далеко.

— Тебе кто-то звонит на мой телефон, — приветливо проговорил Роули. — Наверное, номер не так набрали. Удачно вышло, что сегодня я здесь.

Тэд почувствовал, как медленно и тяжело бьется сердце — словно у него в груди был барабан и кто-то принялся колотить в него с размеренной, сдержанной силой.

— Да, — сказал он. — Очень удачно.

Роули внимательно взглянул на него. Голубые глаза под припухшими, слегка красноватыми веками были настолько пытливыми и живыми, что казались почти нахальными и уж явно не соответствовали облику веселого, недотепистого, рассеянного профессора.

— У тебя все в порядке, Тадеус?

Нет, Роули. В последнее время тут появился сумасшедший убийца, который отчасти я сам, — убийца, который может завладевать моим телом и заставлять меня делать разные смешные штуки, например втыкать себе в руку карандаши, и каждый день, когда мне удается не сойти с ума, я считаю своей маленькой победой. Реальность явно пришла в расстройство. Так-то, дружище.

— Все в порядке? А почему что-то должно быть не в порядке?

— Кажется, я улавливаю слабый, но безошибочно едкий запах иронии, Тэд.

— Ты ошибаешься.

— Правда? Тогда почему ты похож на оленя, застывшего в свете фар?

— Роули…