Темная половина

— Мы его уложили, миссис Майерз, — радостно проговорил Старк. — Если хотите сфотографировать, давайте быстрее, только запомните: я вам этого не разрешал.

Она лишь чуть-чуть приоткрыла дверь, не снимая цепочку, но и этого было достаточно. Как только в щели показался ее широко распахнутый карий глаз, Старк всадил в него пулю.

Закрыть ей глаза — вернее, единственный оставшийся глаз — было невозможно, поэтому Старк развернулся и пошел к лифтам. Он не мешкал, но и не торопился. Дверь одной из квартир приоткрылась — сегодня прямо день открытых дверей, — и Старк навел револьвер на высунувшееся в коридор изумленное кроличье личико. Дверь мгновенно захлопнулась.

Он нажал кнопку вызова лифта. Двери кабины, в которой он поднялся сюда после того, как вырубил уже второго за сегодняшний вечер консьержа (тростью, украденной у слепого на Шестидесятой улице), тут же открылись, как он и ожидал — в такой поздний час ни один из трех лифтов не был востребован жильцами. Старк швырнул револьвер через плечо. Тот упал на ковер с глухим стуком.

— Вот тут все прошло как по писаному, — сказал Старк, вошел в лифт и спустился вниз.

5

Когда зазвонил телефон, за окном гостиной Рика Каули уже светало. Рику было пятьдесят, но сейчас он казался старше. Изможденный, нетрезвый, с красными глазами. Его рука, взявшая трубку, заметно дрожала. Он плохо соображал, где находится, и его усталый, измученный разум упрямо твердил, что все это — сон, дурной сон. Неужели меньше трех часов назад он действительно ездил в морг опознавать изувеченное тело бывшей жены, в морг на Первой авеню, буквально в квартале от маленького, но шикарного французского ресторанчика, где обслуживают только хороших знакомых? Неужели у него за дверью и вправду дежурит полиция, потому что тот, кто убил Мири, может попытаться убить и его тоже? Неужели все это происходит на самом деле? Конечно, нет.

Это всего лишь сон… и телефон — может быть, вовсе не телефон, а будильник рядом с кроватью. Обычно Рик ненавидел будильник… и не раз швырял эту гадскую штуку о стену. Но сегодня утром он его расцелует. Вот прямо взасос.

Но это был не сон. Он поднес трубку к уху:

— Алло?

— Это я, — сказал голос в трубке, прямо в ухо Рику. — Тот, кто перерезал горло твоей бывшей.

И вот тут Рик очнулся. Все надежды, что это сон, разом рассеялись. Такой голос лучше бы слышать только во сне… а еще лучше не слышать вообще. Никогда. Потому что как раз во сне такой голос и не услышишь.

— Кто вы? — Его собственный слабый, дрожащий голос показался Рику чужим.

— Спроси у Тэда Бомонта, кто я, — отозвался мужчина на том конце линии. — Он знает все. Передай ему, что я назвал тебя ходячим мертвецом. И что я еще не закончил с фаршем из дураков.

В трубке раздался щелчок, за которым последовало мгновение тишины, а затем послышался безучастный гудок свободной линии.

Рик положил телефон себе на колени, посмотрел на него и вдруг разрыдался.

6

В девять утра Рик позвонил в офис и сказал Фриде, что они с Джоном могут идти домой. Сегодня агентство работать не будет. И завтра тоже, и всю эту неделю. Фрида спросила, в чем дело, и Рик с удивлением поймал себя на том, что чуть было не солгал ей в ответ, словно его поймали с поличным за каким-то постыдным и уголовно наказуемым деянием — скажем, за совращением малолетних — и не может заставить себя в этом признаться, пока не пройдет первое потрясение.

— Мириам мертва, — сказал он. — Убита у себя дома, вчера вечером.

Фрида аж задохнулась.

— Господи, Рик! Никогда так не шути! А то правда накличешь беду!

— Я не шучу, Фрида. — Рик почувствовал, что снова готов разрыдаться. И эти слезы — пролитые в морге, пролитые в машине по дороге из морга, пролитые после звонка того психа, вот-вот прольющиеся сейчас, — были лишь началом. От одних только мыслей обо всех слезах, каковые ему предстояло пролить, Рик чувствовал себя совершенно разбитым. Да, Мириам была той еще стервой, но по-своему милой стервой, и он ее любил. Рик закрыл глаза. А когда открыл снова, то увидел, что на него смотрит какой-то мужик — прямо через окно, хотя окно было на четырнадцатом этаже. Рик испуганно вздрогнул, а потом разглядел униформу. Мойщик окон. Мойщик окон помахал ему из своей люльки. Рик поднял руку и вроде как тоже махнул в ответ. Рука казалась тяжелой, словно весила фунтов этак восемьсот, и Рик уронил ее на колени, не успев толком поднять.

Фрида продолжала твердить, чтобы он больше так не шутил, и он вдруг почувствовал себя смертельно уставшим. Он уже понял, что слезы — это только начало.

— Одну минуту, Фрида. — Он отложил трубку и пошел к окну, чтобы задернуть шторы. Хватит и того, что он плачет в трубку. Этому чертову мойщику окон вовсе незачем пялиться на его слезы.

Когда он подошел к окну, мужчина в люльке запустил руку в карман комбинезона, явно собираясь что-то достать. Рику вдруг стало не по себе. Передай ему, что я назвал тебя ходячим мертвецом.

(Господи…)