Темная половина

— Да, наверное, — согласился Алан. — Теперь уже сложно судить, но ребята, которые охраняют Каули, знают, что этот убийца опасен, умен и не остановится ни перед чем. Они держат ухо востро. Нет, Тэд… ваш агент в безопасности. Можете не сомневаться.

— Вы говорили, что были свидетели, — сказал Тэд.

— О да. Целая куча свидетелей. И в доме бывшей жены Каули, и в доме Дональдсона, и в доме Майерз. Ему, похоже, насрать. — Алан покосился на Лиз. — Прошу прощения.

Она улыбнулась.

— Это слово я слышала раньше, Алан. Пару раз.

Он кивнул, улыбнулся в ответ и опять повернулся к Тэду.

— А что приметы, которые я вам давал?

— Все совпадает, — ответил Алан. — Крупный блондин с очень темным загаром. Так что скажите мне, кто он, Тэд. Назовите имя. Сейчас у меня есть о чем побеспокоиться и помимо Гомера Гамиша. И этот чертов комиссар нью-йоркской полиции прямо с меня не слезает. Шейла Бригем, наш старший диспетчер, считает, что я стану звездой новостей, но меня больше всего беспокоит Гомер. Даже больше, чем двое мертвых полицейских, которые охраняли Филлис Майерз. Гомер — это самое главное. Так что давайте. Назовите мне имя.

— Я уже называл, — сказал Тэд.

Последовала долгая тишина — секунд на десять. Потом Алан очень тихо проговорил:

— Разве?

— Его зовут Джордж Старк. — Тэд сам поразился тому, как спокойно звучал его голос. А еще больше он поразился, когда вдруг понял, что, по всем ощущениям, он и вправду спокоен… если только глубокое потрясение и спокойствие не ощущаются одинаково. И все-таки это было огромное облегчение, вот так вот взять и сказать: «Вы уже знаете его имя. Его зовут Джордж Старк».

— Я не совсем вас понимаю, — проговорил Алан после еще одной долгой паузы.

— Все вы понимаете, Алан, — вмешалась Лиз. Тэд взглянул на нее, удивленный ее резким и строгим тоном. — Мой муж говорит, что его псевдоним каким-то образом ожил. Могильный камень на снимке… помните, что там написано? На том месте, где обычно пишут какие-то добрые слова или маленькое стихотворение, была фраза, которую Тэд сказал в разговоре с тем журналистом, который первым обнародовал эту историю. НЕ САМЫЙ ПРИЯТНЫЙ ТИП. Помните?

— Да, Лиз, но… — Алан смотрел на них обоих с выражением беспомощного изумления, словно вдруг осознал, что все это время разговаривал с сумасшедшими.

— Никаких «но», — оборвала его Лиз все тем же резким, почти жестким тоном. — У вас еще будет достаточно времени на все «но» и прочие возражения. И у вас, и у всех остальных. А сейчас просто выслушайте меня. Тэд не шутил, когда говорил, что Джордж Старк был не самым приятным типом. Может, он думал, что шутит, но он не шутил. Если он сам этого не понимал, то я понимала. Джордж Старк был не просто неприятным типом, на самом деле он был ужасным. С каждой новой из четырех его книг он пугал меня все больше и больше, и когда Тэд наконец решился его убить, я пошла наверх в спальню и разревелась от облегчения. — Она взглянула на Тэда, который смотрел на нее во все глаза. — Да, я ревела. На самом деле. Мистер Клоусон из Вашингтона был омерзительным Выползнем, но он оказал нам услугу, может быть, самую большую услугу за всю нашу совместную жизнь, и только поэтому я ему благодарна, и мне жаль, что он умер.

— Лиз, вы же не можете всерьез утверждать…

— Не надо указывать мне, что я могу, а чего не могу!

Алан моргнул. Голос Лиз оставался приглушенным, чтобы не разбудить Уэнди и не потревожить Уильяма, который в последний раз вскинул головку, а потом лег на бочок и заснул рядом с сестрой. Алан почему-то не сомневался, что если бы не детишки, Лиз не стала бы сдерживать себя, и ее голос прозвучал бы громче. Возможно, даже во всю силу.

— Сейчас Тэд вам кое-что расскажет. Выслушайте его внимательно, Алан, и постарайтесь ему поверить. Потому что, если вы не поверите, этот человек — или что он такое — будет убивать, пока не дойдет до конца своего списка павших. А мне не хотелось бы, чтобы это случилось. По сугубо личным соображениям. Видите ли, мне кажется, что мы с Тэдом и наши дети тоже можем стоять в этом списке.

— Хорошо. — Голос Алана оставался спокойным, но мысли неслись в голове с бешеной скоростью. Он честно пытался отложить в сторону ярость, досаду и даже удивление, чтобы четко и ясно обдумать эту безумную идею. Не в смысле, правда это или выдумка — разумеется, это не может быть правдой, — а с точки зрения, для чего им понадобилось затевать такой разговор. Для того, чтобы скрыть свое воображаемое соучастие в убийствах? Или не воображаемое? Неужели они действительно в это верят? Невозможно представить, чтобы два образованных и разумных человека — во всяком случае, до сих пор они производили впечатление людей разумных — могли в это верить, но, как и в тот день, когда Алан пришел арестовывать Тэда по обвинению в убийстве Гомера Гамиша, от них не исходил этот едва уловимый, но легко узнаваемый и очевидный запах людей, говорящих неправду. Сознательно говорящих неправду, поправил он себя. — Говорите, Тэд. Я вас слушаю.