Темная сторона Хюгге

– Да, я тоже не хочу, – сказала Тина, – но ты все равно должна ответить. Чего ты больше хочешь – утонуть в говне или в блевотине?

Выбрать было просто нереально. Она долго пыталась представить себе бассейн и прикинуть, что из этих двух мерзостей отвратительнее. Было очень непросто сказать в конце концов:

– В блевотине. Уж лучше в блевотине.

Потом пришел черед Тины отвечать, что бы она выбрала – умереть в бассейне с ледяной водой или с кипящей.

– Что бы ты выбрала – замерзнуть или сгореть заживо?

– Ты бы хотела, чтобы тебя сожрали львы или тигры?

– От укуса пауков или змей?

– Чтобы тебя задушили или застрелили?

– Ты бы с большей охотой согласилась пить мочу или кровь?

Они должны были отвечать. Это была всего лишь игра, и все же только представьте себе, каково это – выговорить:

– Уж лучше пусть меня застрелят.

15 июля – Джорджо

Сицилиец Джорджо любил музыку. Он слушал музыку, любил подпевать и производил музыку, поскольку был владельцем звукозаписывающей компании. Метте, разумеется, в него влюбилась, потому что, хотя она и не была предметом его страстных воздыханий, зато все свои чувства он изливал в ее обществе. Он делился ими с ней. Доставал диски с полки и находил на них абсолютно лучшие композиции.

– Слушай! Разве это не потрясающе?

Каждый раз, когда они отправлялись прокатиться на его громадном «Вольво», у него была припасена «коробочка ассорти», тщательно отобранные диски – послушать в магнитоле. Он ставил в основном свою любимую музыку, а это была группа R.E.M., но знакомил ее и с Джеффом Бакли, Тори Амосом, Кристин Херш и целым рядом других групп и солистов. Он записывал музыку на кассеты, чтобы она могла послушать их в своем плеере, и присылал их ей в Данию, потому что она «должна была услышать и это тоже». Метте всегда была для него публикой и аудиторией. Вряд ли существовали лучшие способы продемонстрировать ему свою любовь, кроме как слушать его музыку и разделять с ним его восхищение.

С этим покончено, они больше знать друг друга не знают. Метте потом встретила художника и влюбилась в его страстное увлечение, и музыка перестала занимать важнейшее место в ее жизни. Но группе R.Е.М. удалось-таки продать несколько лишних дисков, потому что после своей первой поездки на Сицилию Метте купила все их альбомы, из которых с удовольствием слушает три.

 Может статься, что на долю Метте выпадает не меньше переживаний и впечатлений, чем на долю других людей, но сама она об этом не подозревает, так что это, наверное, все равно бесполезно. Ведь если она не облекает впечатление ни в какую форму ни для себя самой, то есть не думает о нем, ни для других, рассказывая о пережитом или перенося его на бумагу, то впечатление, видимо, едва ли можно называть впечатлением. Ведь она тогда ничем не отличается от какой-нибудь медузы, которую выносят в стакане воды на сцену во время концерта Ленни Кравица. Медуза чувствует колебания досок сцены, ощущает звуковые волны, свет и тепло, но стоит ли это чего-то? Нельзя же считать непосредственные ощущения достойными внимания. Все эти чувственные отпечатки нужно сперва обработать, к тому же они находятся снаружи, их нужно транслировать внутрь, вглубь, испытав при этом все сопутствующие им изменения и толкования. И потом должна возникнуть реакция. Хотя бы разгоряченность щек или хлопок ладоней.

Вместо Метте в Японию можно было бы отправить кого-то другого. Составить в точности такой же маршрут и дать этому другому задание столь же мало интересоваться окружающим, как и Метте, зайти только в незначительное количество храмов и ни в коем случае не заглядывать в путеводитель. И все-таки этот человек вернулся бы в Копенгаген, являя собой довольно внушительную копилку впечатлений. Уж он-то бы бросился со всех ног к Сёрине с рассказами, а потом вернулся бы днем позже, чтобы показать фотографии. Послал бы статью в «Берлингерен» и организовал бы выставку в Центре современного искусства под названием «Через призму Японии». В следующем году к этому человеку приехали бы в гости японцы из мира творческой богемы, и та женщина, что шила кимоно, и профессор с женой тоже побывали бы у него в гостях, и тот англичанин, что прожил в Токио уже пятнадцать лет, был вдвое выше местных жителей и никогда не стригся. Творимая информация и информация воспринимаемая, новые контексты, разные части земного шара соединились бы в одно целое.

Вот это было бы путешествие, не то что у Метте. У нее поездка, грубо говоря, свелась к трате 50 тысяч крон и ничего не привнесла необычного в ее жизнь. Стало даже, наверное, немного хуже, потому что разочарования имеют обыкновение откладываться слоями, преимущественно затуманивающими зрение и слух.

16 июля – Япония