Темная сторона Хюгге

Разумеется, можно сказать, что тебе крупно повезло, когда частный фонд дает тебе 50 тысяч крон на творческую поездку в Японию. С целью подкопить вдохновения, чтобы из тебя вышел еще лучший художник. От предпринимательских излишков – в дар и на благо искусству. Разумеется, она послала открытку правлению фонда и потом, уже вернувшись в Данию, длинное письмо с рисунками и фотографиями из поездки. Но ничего не написала о самом главном: ей было так нужно, чтобы кто-то проявил заботу по отношению к ней, и именно поэтому было хорошо оказаться в Японии. Ведь в Японии давно все изобрели, в том числе любящие объятия. Естественно, не объятия японцев, поскольку они таращились на нее по большей степени с непроницаемыми лицами. Нет, душевные объятия, в которых так нуждалась Метте, она, конечно же, могла получить, воспользовавшись специальным автоматом. Ей заранее прекрасно было об этом известно, поскольку еще в Дании она прочла о роботе-священнике в Токио, дававшем благословение всего за каких-то 300 йен, то есть примерно за 15 крон, и при этом он был трехметрового роста и умел кивать головой. Рука, которую он возлагал на головы коленопреклоненных людей, излучала тепло.

Метте была во второй по величине купальне в Киото, и в раздевалке там стояли четыре автомата, которые не то чтобы давали благословение, но, во всяком случае, могли залюбить тебя чуть ли не до смерти. Это были кресла, под обивкой которых находились валики, катавшиеся вверх и вниз вдоль позвоночника, а скамеечка для ног, составлявшая часть каждого кресла, оказалась оснащена множеством шариков, которые перекатывались и массировали ступни. Одно из этих массажных кресел умело еще и массировать валиками и трясти, и Метте пришлось сжать зубы от боли и упоения. Потом она опустила 200 иен в отверстие для приема монет на одной из кушеток и легла на спину. Сильные волновые движения перекатывающихся валиков пробегали вверх и вниз по всему ее телу, то ускоряясь, то замедляясь, они вибрировали, от них исходило тепло, они сосредотачивали свое внимание на лопатках, потом на икрах. Прибор действовал, как человек, как будто бы думал о ней. Это были беспрестанные вариации на одну и ту же тему: бедняжка Метте, она так устала, но «ничего, ничего, малышка, сейчас все снова будет хорошо».

Под конец она на десять минут погрузила ноги по самые щиколотки в два тазика, колебавшиеся из стороны в сторону, так что колебания передавались всему телу до самой головы. Что-то наподобие движений, совершаемых змеей или угрем, который извивается, плывя против течения. Разница между ними и Метте заключалась в том, что ее единственной задачей было расслабиться, по-о-олностью и целиком, чтобы все, что было не в норме, можно было отряхнуть, чтобы оно осыпалось и исчезло.

Чего, конечно же, не произошло. Всегда были причины для слез, ведь жизнь была разрушена, Серен ушел, и она никогда не сможет простить его, и лучше не становилось. Метте ревела, так что слезы и сопли текли по лицу, и слюни изо рта тоже. Она была похожа на человека, которого рвет, и он корчится в судорогах, выворачивающих его на изнанку, и где-то в его голове сидит единственная практического характера мыслишка: ох, скоро должна наступить передышка, я смогу вдохнуть воздух и сглотнуть слюну.

Но она умела плакать и иначе, не давая слезам выйти наружу, то есть удерживая их на том уровне, когда они заполняли глаза, но еще не лились через край, а лишь тихонько стекали по слезным каналам, а тем временем на глаза наворачивались новые. Так она часто плакала в Японии – удерживая слезы в себе. Потому что большую часть времени она проводила в парках и храмах или в кафе, и вокруг постоянно были люди, которым нельзя было видеть, как она плачет. Она бы не стала реветь на людях нигде, и уж точно никак не в Японии, потому что японцы даже сморкаться не станут в присутствии других. Они самая что ни на есть скрытная нация в мире, так про них говорят. Простыв, они втягивают в себя сопли до тех пор, пока не окажутся в каком-нибудь помещении, где они останутся наедине с носовым платком. Эта та же манера держать все в себе, что и у Метте, когда она плачет, они делают так из чувства такта.