Темная сторона Хюгге

Когда приятель одной из дочек Ханса Хенрика выпускает треску, такую, какую ты можешь купить в любом зоомагазине, в бассейн, это переполняет его чашу терпения, поэтому под звуки хорошего органа он вышвыривает их всех вон и немедленно выставляет дом на продажу, так что ты первый, кто видит это объявление на местном «Авито», и что мы в итоге имеем: вилла из желтого камня, плюс флигелек со всей обстановкой, находится в Сеннер Бьерте, с автомобильной трассой поблизости и вонью из подвала, какую вы едва ли найдете где-то еще, кроме портового района Эсбьерга. Кухня с ветхими шкафчиками. Потрясающая угловая гостиная с выходом в сад, обращенный на юго-запад, и к бассейну, оснащенному всем, что ты только можешь себе вообразить, потому что мы живем не во времена Ноя, когда рыбы, которые вообще-то предпочли бы плыть своим ходом, оказались на борту, нет, дорожки, которые ты здесь найдешь, – ведущие к школе, магазинам и улочкам, застроенным виллами и выложенным коврами, – великолепны.

XX

И я, пребывавший в уверенности, что я самый покинутый и одинокий человек в мире, однако это было так только до того момента, как я познакомился с Эдди, который живет и работает на Фронт-стрит, а нигде в Нью-Йорке больше не снимают столько фильмов, как на Фронт-стрит, а Эдди паркует здесь свою машину, поэтому она была в кадре в «Марафонце», где в главной роли Дастин Хоффман, а у Эдди теперь появилась маленькая глупая привычка, о которой он рассказывает по дороге на кухню, – сидеть в темноте зрительного зала и ждать, что его машина скоро появится на экране, настолько одиночество доконало его, и потом он добавляет чуть ли не легко и небрежно, доставая бутылку вина, что это ведь прекрасно, когда у человека есть свой Кинг-Конг. «Свой Кинг-Конг?» – переспрашиваю я. «Да, – говорит он, стоя ко мне спиной. – Если ты заглянешь в спальню, тебе все станет ясно». И я это делаю, заглядываю в спальню, и там и впрямь Кинг-Конг, маленький плюшевый медвежонок на кровати, лапы вывернуты под такими углами, что я не хочу даже произносить этого вслух, торопливо возвращаюсь в гостиную, откуда видно Эдди, разливающего на кухне вино в бокалы. Непринужденным тоном, словно произнося естественнейшие вещи, он говорит, что никогда никуда не ездит без своего Кинг-Конга. «Да, кстати, раз речь зашла про Кинг-Конга, – говорю я, чтобы перевести разговор с маленькой, мерзкой плюшевой игрушки на другую тему, – ремейку Питера Джексона не хватает шарма и драйва первоначальной версии». В общем-то, я говорю, сам толком не представляя себе, к чему я веду, я говорю, что просто хочу домой, вся эта концепция с тем, чтобы взять какую-нибудь зверюшку – пусть это будет бегемот, лягушка, ежик, улитка или медуза, да, или плюшевый медвежонок, как в данном конкретном случае, – и увеличить ее, чтобы посмотреть, что из этого получится, кажется мне слишком странной. Я не знаю, какие чувства испытывает Эдди от этих моих слов, потому что он вдруг совсем притих там, на кухне, что с тобой, Эдди, и в эту секунду начинающейся паники я понимаю, что Эдди на самом деле сидит сейчас в кинозале и высматривает в кадре автомобиль, где на сиденье рядом с водителем одиноко пристроился его медвежонок, этот маленький, жалкий, безжизненный плюшевый комок. Да, именно этим он сейчас занят, Эдди, и бьюсь об заклад, что я успею потихоньку улизнуть отсюда, прежде чем он вернется в гостиную.

XXI

Улыбка во весь рот. Я живу в небольшой школе, ее закрыли, это на окраине средней величины провинциального ютландского города. Я не курю, приятен в общении, поддерживаю себя в форме, в прошлом занимался конным спортом. Когда я поселился здесь, все классы стояли пустые, и я купил себе самочку говорящего скворца, ее зовут Пальма, и за три года она выучилась свистеть начало песни «В тот день ушел я на войну», и когда я обхожу здание, а я делаю это несколько раз в день, до меня всегда доносится повторяющая звуки марша трель, заставая меня в наиболее удаленном уголке, то есть в старом спортивном зале, и мне приходится возвращаться через всю школу обратно, чтобы дать Пальме кусочек сахара. Теперь вся эта история происходит и по ночам тоже, Пальма совсем не выносит, когда ее оставляют одну. Со временем я стал уходить из дома реже, но это не проблема, потому что я уже утомился от боулинга в одиночку. И вот тут-то в кадре появляешься ты, приближающаяся медленной походкой.

XXII