Темная сторона Хюгге

И вот наступил этот вечер, когда они собрались на кухне всей семьей: ее муж Томас, их младший сын Эсбен, ему четырнадцать, и двадцатилетний старший сын Мальте, приехавший их навестить. Не так уж часто случается, что они собираются все вчетвером. У них в семье накопилась усталость, им не привыкать к неприятностям, но любовь в душе Лисбет ждет своего часа, нужен всего лишь повод, и она, раскрасневшись от вина и еды, из последних сил борется с нарастающим желанием прикоснуться к сыновьям, хотя и знает, что они будут протестовать. Горящие свечи отражаются в чересчур тонких оконных стеклах, от которых тянет сквозняком из-под рам. Мусорные баки и велосипеды на улице скрыла темнота. На противоположной стороне двора ползет вверх по своей шахте огонек лифта. Все то время, что они ужинают, Мальте без умолку рассказывает о вычитанном в газете, о своих приятелях и футболе и вдруг посреди разговора ошарашивает всех. Так он сам это называет. Он хочет, чтобы они подготовились к ошеломительной новости, так он говорит, сообщает, что больше не учится на плотника, и от души смеется удивлению на их лицах. Уже несколько недель, как он бросил учебу. «Это еще что за новости?» – спрашивает Томас. Он откинулся на спинку стула и вертит в руках вилку.

– У нас сложилось впечатление, что тебе нравится учеба, – говорит Лисбет, но Мальте объясняет, что это было дурацкое место, его там загружали работой, а платили гроши. Три месяца, никто не протянет там дольше. Все приличные ребята двигают дальше. Мастер не терпит, если кто-то оказывается умнее его. У себя он оставляет потом только законченных кретинов, которые ни в чем не смыслят. Однако спокойствие, он не хотел их так волновать. Он уже подыскал другую работу, во всяком случае, его обещали устроить. Это один из приятелей, он договорился, чтобы его взяли. Поработает водителем на мужика, у которого своя фирма по перевозке, они обслуживают крупные свинобойни в Хернинге. «У тебя же категория прав только на легковушки», – напоминает Томас, но Мальте уже озаботился этим вопросом. С теорией он уже разделался, вождение нужно сдать до Рождества. С января он выходит на новом месте. И да, кстати, он решил переехать. У его квартиры слишком высокая арендная плата, он отказался от нее, съедет к первому декабря. Думает купить себе «кемпер», такой совмещенный с автомобилем трейлер, в котором можно жить. Его можно поставить на подъезде к гаражу у одного знакомого. Так он сможет выкрутиться за гораздо меньшие деньги. «Когда папе, собственно, уже объявят его диагноз?» – спрашивает он.

Лисбет издает удивленный смешок.

– Что ты имеешь в виду? – спрашивает Томас.

– У тебя же синдром Аспергера, – говорит Мальте. – Тут все в курсе, у кого хоть какие-то мозги есть, – продолжает он. – За километр видно.

– Может, и о маме что-нибудь скажешь? – спрашивает Томас.

– Мама нормальная, – говорит Мальте. – Она тут единственная нормальная.

– Ты так в этом уверен? – спрашивает Томас.

– Она тут единственная без отклонений, – гнет Мальте свое. – У нашего Бима, к примеру, СДВГ, а у Барсика – аутизм. Совсем как у Эсбена. Стопудовый аутизм.

– Может, сменим тему, пока не зашли слишком далеко? – говорит Томас.

– Но пап, просто взгляни, как он ест. Как постоянно вытирает руки о салфетку. Давай, посмотри, как он все перемазал своими жирными пальцами. И видишь, смотрит в стол. Эсбен, посмотри на старшего брата. Посмотри мне в глаза. Давай, будь паинькой. Видишь, он не хочет.

Мальте откидывается на спинку стула, рывком прихватив со стола бокал.

– Все, хватит, – говорит Томас. Лисбет вытирает пролившееся красное вино. Мальте резко поднимается из-за стола. Потягивается, так что свитер задирается, оголив плоский белый живот и пупок. Проводит рукой по волосам. Они у него до плеч, и он их осветлил. Настоящий красавчик.

– Мне пора, – говорит он.

– Ты вернешься к вечеру? – спрашивает Лисбет. – Не забудь, что завтра нам на кладбище.

Он нагибается и целует ее. От пламени, которым пылает все его существо, дрожит и гудит воздух. Потом он распрямляется и уходит. К еде на своей тарелке он так почти и не притронулся.

– Мальте, – окликает она его. – Может, что-нибудь съешь?

– Оставь его, – говорит Томас.

С треском захлопывается входная дверь, и наступает тишина.

– В каком-то смысле это даже несчастье, то, что он такой одаренный, – говорит Лисбет. – Он никогда не приживается там, где вполне мог бы остаться.

Эсбен обстоятельно вытирает пальцы салфеткой.

– Ничего, если я пойду в гостиную и посмотрю телевизор? – спрашивает он.

– Конечно, – отвечает Томас. 

* * *

Она будит Томаса, и он рывком садится в постели.

– Что случилось?

– Мальте не вернулся.

Он тяжело вздыхает.

– Мы не можем запереть его, Лисбет. Он взрослый человек.

– Не такой уж он и взрослый.

– Ложись, – говорит Томас.

– Ты знаешь, сколько сейчас времени? Третий час. А завтра нам ехать на кладбище. Он обещал, что вернется не поздно.

– Ему двадцать лет, Лисбет. Вспомни себя. Что ты делала, когда тебе было двадцать?

– По крайней мере, меня не лупили всякий раз, когда я показывалась в баре.