Темная сторона неба

— Конечно нет. О'кей. — Я кивнул. — Мне только хотелось бы, чтобы сделка была единодушной. А теперь к вопросу о моем времени и пережитых неприятностях. Значит, если я действительно убил Микиса, должно быть так, что я это сделал, чтобы добраться до драгоценностей — то есть это добавляется к тем беспокойствам, которые я принял на себя. Но если вы предпочитаете это видеть иначе, я не возражаю. Значит, мы имеем пять тысяч фунтов — в качестве вознаграждения, в качестве компенсации за потраченное время и перенесенные переживания. И — пистолет.

Тень пробежала по лицу наваба.

— Я хотел бы, чтобы вы знали: я это серьезно говорю насчет пистолета. Если мы передадим его греческому детективу…

— Я понимаю. Я знаю, что вы это серьезно. И понимаю, насколько все это серьезно — пистолет, я, детектив. Но как бы серьезно это ни было, мы в Ливии. Ему ещё надо добиться моей выдачи — а в настоящее время я в хороших отношениях с ливийской полицией. Так значит пять тысяч. В действительности я предлагаю вам пять тысяч за этот пистолет — в убеждении, что лучшей цены вы ему не найдете нигде. Я вынужден согласиться.

Наваб продолжал хмуриться. Потом сказал:

— Я ещё подумаю.

— Хорошо. — Я улыбнулся ему. — Слышали что-нибудь новое о Кене Китсоне?

Оба сделались неприступными. Кен стал ругательным словом в этой компании.

— Ничего о новых обломках мы не слышали, — наконец произнес наваб.

Я с досадой покачал головой.

— Тут такое дело. Это был мой старый друг. И я не хотел бы, чтобы он вот так ушел из жизни — погибнув во время самовольного полета. Почти как преступник. Мне хотелось бы каким-то образом обелить его имя.

Навабу этот разговор явно доставлял неудовольствие. Инициативу взял в свои руки Хертер.

— Его превосходительство не желает говорить о мистере Китсоне.

— Но я желаю, — возразил я. — Завершим мою сторону сделки. Мне нужны два документа, датированные задним числом до того дня, когда Кен вылетел из Афин. Один — освобождающий его от контракта с вами, и чтобы никто никому ничего не должен, с конца следующего дня. А другой — дающий ему право на этот полет. Скажем, вы послали его в э-э-э, — я изобразил на лице глубокое раздумье, — в Триполи, сюда, — скажем, для подготовки вашего приезда сюда. И чтобы оба письма подписали вы.

Наваб хмуро посмотрел на свои тапочки, а Хертер с той же миной — на меня.

— Это отчасти глупые сентименты, — сказал я, — но они обелят его в глазах тех, для кого он представлял интерес. Друзья, родственники и так далее. Так что пусть это будет составной частью сделки. — Я встал. Договорились?

— Вы забываете, — выпалил Хертер, — что мы можем отдать пистолет греческому полицейскому.

— А вы забываете, что мы в Триполи, а не в Афинах.

— Но я полагаю, — снова вступил в разговор наваб, — что вы по вашей работе вынуждены бывать в Афинах, командир.

— Все верно. Это вы очень хорошо продумали. Но письма вам ничего не стоят. Так что, я думаю, мы сумеем договориться на моих условиях. — Я поставил стакан на столик и кивнул им. — Спокойной ночи, ваше превосходительство. Спасибо за угощение.

Юсуф время от времени корчился на полу, тяжело дыша. Я переступил через него. Дверь я открыл себе сам.

20

Я пешком пошел в свой отель. Я не собирался снова подставлять себя под пули — по крайней мере сейчас. Я не доверял Хертеру, что тот будет следить за Юсуфом. Но сегодня Юсуф уже не будет ни в кого стрелять.

Я спросил у дежурного, нет ли для меня чего. Служащий покачал головой и как-то плотоядно посмотрел на меня. Я ничего не понял и, пожелав ему спокойной ночи, ушел. Я взялся за ручку двери, и только потом увидел свет под дверью. Не долго думая я прижался к стене и затаил дыхание. После того как в тебя постреляют, становишься очень восприимчивым к сюрпризам.

Я подумал, что все это не слишком улыбается мне, но потом мне пришла в голову мысль, что если кому-то захотелось подстрелить меня, то он с большим успехом мог подождать меня в коридоре и выстрелить по силуэту, высвечиваемому светом ламп в коридоре. Наверно, там Роджерс. И я вошел.

Это был не Роджерс, а мисс Браун. Она свернулась на моей постели и читала журнал. Она подняла голову и улыбнулась мне.

— Привет, — поздоровалась она. — Я жду вас.

— Да, — медленно проговорил я. — Вижу, что ждете.

— Войдите и закройте дверь. Выпить не хотите?

— Да, — согласился я, — я не прочь выпить.

Что за яркий собеседник, этот Джек Клей! Я закрыл дверь. Когда я вернулся, мисс Браун уже «развернулась» и наливала виски из полупустой бутылки в стакан для полоскания рта. На ней был белый мохеровый джемпер поверх изумрудной блузки и изумрудная юбка.

— Теперь понятно, почему дежурный так посмотрел на меня, — сказал я.

Я подошел и взял стакан. Она снова улыбнулась и тут заметила пластырь у меня на щеке.

— Что случилось? — спросила она, расширив свои большие карие глаза.

— Напоролся на деталь двигателя, — начал было я, но потом пробурчал: На человека с ножом.

Она встала и потрогала длинными прохладными пальцами мое лицо.