Темная сторона Петербурга

Я рассказал историю Макса — кратко, обиняками и без упоминания конкретного имени — одному своему приятелю-медику. Он предположил, что Макса могли сгубить какие-то патогенные вирусы или бактерии, которые подхватил он, копаясь в могилах… Острое инфекционное заражение организма, не обладающего иммунитетом против древней, скрытой в земле заразы, могло привести моего несчастного брата сначала к нервному истощению, потом к галлюцинациям, а там и к поражению кровеносной системы и всех органов, в том числе мозга.

Тем не менее я настоял, и Лариска со мной согласилась, чтобы тело моего брата кремировали.

Подальше от греха, не говоря уж о кладбищенских мародерах и всяких там некромантах.

НОВИЧОК

Гороховая ул., 59 — наб. Фонтанки, 81,

дом Евментьева

— Ну, я только один способ знаю, — выпятив толстую нижнюю губу, сказал Эдик Кротов, по прозвищу Крот, своему новому приятелю Коле Фомину, по кличке Муром. Этимология обоих прозвищ была совершенно прозрачна: у Эдика она происходила от весьма распространенной фамилии, а у Коли обозначала местность, из которой он заявился в Питер и где обретался все годы своей недолгой восемнадцатилетней жизни.

— Если ты хочешь ее вернуть… — деловито разглагольствовал Крот. — Тогда…

— Я хочу ее найти! — поправил Муром. Он угрюмо смотрел перед собой, сунув руки в карманы джинсов и побрякивая мелочью.

— Я только один способ знаю, — повторил Крот, пожимая плечами. — Все люди рано или поздно сходятся в центре мироздания.

Муром откинул рукой уже начавшие слегка лосниться патлы, стянутые на лбу пестрым хайратником, и вопросительно уставился на Крота.

— И где это? — насмешливо спросил он. — Точку покажешь?

— А то, — ответил Крот. — Потусуешься там среди наших. Система знает всех. Пойдем.

Они свернули с Гороховой улицы во двор какого-то дома, прошли через бывший сквер старинной усадьбы, вошли в дверь со стороны заднего фасада, и тут Муром, словно Алиса в Стране Чудес, почувствовал, что оказался в Странном Месте.

Диковинная архитектура поражала нелогичностью. Как будто старый питерский дом — в целях маскировки, что ли? — возвели над совсем древним храмом с куполом на шести колоннах.

В обе стороны от двери по кругу вдоль стен взбегала вверх чугунная лестница, разветвляясь и вправо, и влево.

Все стены вдоль лестницы и сами колонны были исписаны и изрисованы самодеятельными художниками вкривь и вкось, но это только придавало значительности удивительному сооружению: столько людей приложили здесь свою руку, что уже без слов было понятно: место — культовое, подобное пещерам первобытных людей — с магическими петроглифами. Возможно, и без жертвоприношений не обошлось.

Площадка по центру лестницы, возвышаясь от первой ступени, несомненно, годилась для проведения каких-нибудь ритуалов.

— Ротонда! Центр Мироздания, — сказал Крот и с горделивой улыбкой повернулся, чтоб оценить реакцию приятеля.

— Эй, братья, забить есть? — окликнул обоих какой-то тощий паренек в драных джинсах, жавшийся к стене возле батареи.

— Извини, брат, пусто!

— А дринч?

— На! — Крот отдал пареньку недопитую бутылку пива, которую держал в руке.

— Приход, — обрадовался парень. Вскочил, выхватил бутылку, быстрыми жадными глотками опустошил ее, рыгнул и деловито спросил: — А че пришли-то?

— Он… Вот ему надо. Герлу одну ищет, — пояснил Крот.

Парень нагнулся, катнул пустую бутылку в темный угол подъезда и подошел знакомиться. Протянул руку дощечкой вперед сперва Кроту, потому Мурому:

— Привет, я — Весло. Так что за герла?

— Марина. Говорила, с Обуховской Обороны. Такая… на джинсовке стрекоза нарисована, ручкой. На спине.

— Рыжая?

— Кто?

— Дед Пихто, — засмеялся Весло. — Герла, конечно!

Муром помотал головой.

— Не. Черненькая.

— Не видал. Извини, брат.

Весло, улыбаясь, отошел в сторону — туда, где бренчали на гитаре трое каких-то подростков.

На его место с верхней площадки лестницы спустилась лохматая длинноносая девица. Уселась на нижней ступеньке и окликнула Мурома.

— Эй, пионер![21] А зачем тебе эта герла? Вписка твоя? Ну, вписаться,[22] что ли, некуда?

Муром пожал плечами.

— Да нет. Я так…

Ну не объяснять же этой длинноносой, что Марина с Обуховской Обороны — первая в жизни Кольки Фомина герла, из-за которой он вдруг понял, зачем эти девчонки вообще на свет появляются.

— Может, завернутый?[23] — засмеялась девица. — А где ты ее видел-то?

— У Фаины, — ответил за приятеля Крот. — Но там она уже три дня не появляется. Да какая разница? Система знает всех.

— Система, конечно, — усмехнулась длинноносая. — Но я не знаю. Кстати, привет, я Линда.

Она лениво встала, развинченной походкой подошла к батарее и, пошарив за ней, вынула из заначки припрятанную кем-то мятую пачку «БТ».

Внутри обнаружились пять сигарет. Тяжело вздохнув, девица сунула одну сигарету в рот, другую — за ухо и с пачкой вернулась к ребятам, щелкая зажигалкой.

Весло, допивший пиво у Мурома, вернулся и сел рядом с длинноносой Линдой и потеснившимся Кротом на ступеньку. Честно разделив курево, засмолили все четверо, прищуриваясь от едкого дыма.