Темная сторона сексуальной революции. Переосмысление эпохи эротической свободы

И все же феминистки того поколения предсказали не все. Они не предвидели, насколько странно порнификация отразится на сексуальном поведении человеческой популяции. С одной стороны – сексуальные сценарии в индустрии, которые становятся все более агрессивными и бездушными. Но с другой стороны – неожиданно сформировалась прослойка мужчин, которых порно вводит в такое оцепенение, что для них (иногда навсегда) становятся невозможными сексуальные отношения с реальным партнером. Короче говоря, поколение порно меньше занимается сексом, и даже тот, что остался, уже далеко не так хорош – он не делает ближе, не приносит удовольствия и все больше лишается смысла.

Выход из сети

Технологии, разработанные с единственной целью – извлечение прибыли – стремительно подчиняют себе самые интимные сферы нашего мира. Писатель Венкатеш Рао говорит, что в этом мире «либо ты говоришь роботам, что делать, либо они говорят тебе», – ты живешь либо над алгоритмом, либо под ним[199]. Порноиндустрия – яркий и страшный пример такого ползучего подчинения, ведь лишь единицы находятся над ее алгоритмом.

Одни участники порноиндустрии определенно являются злодеями – например, руководители «Майндгика». Они руководят алгоритмом и не заслуживают сопереживания. Но есть и огромное количество других участников, находящихся ниже уровня алгоритма и чей моральный статус намного сложнее. В частности, потребители порно, которые одновременно являются и двигателями индустрии, и ее жертвами, – конечно, они страдают не так сильно, как исполнители, но все же страдают. Они попали в ловушку лимбического капитализма, который, эксплуатируя наши базовые потребности, выжимает из них все до последнего гроша. Невозможно критиковать капитализм, не уделяя внимания его самому недостойному отпрыску – порноиндустрии, уничтожающей как работников, так и клиентов.

Тем не менее большая часть противников капитализма предпочитает не поднимать эту тему. Хуже того, наиболее яростная защита порно сегодня доносится именно со стороны «секс-позитивных» левых, которым любая критика индустрии кажется критикой ее работников (забавно, что они не спешат точно так же защищать индустрии, основанные на системах крайней эксплуатации физического труда). Сюда же направлены усилия самой индустрии по обелению. Например, выделение в «Порнхабе» департамента «Порнхабу не все равно» – отдела, который пускает пыль в глаза своими кампаниями против пластикового загрязнения и против уничтожения мест обитания пчел и панд («Мы, “Порнхаб”, призываем наше сообщество помочь пандам настроиться на нужный лад. Мы запускаем порно в стиле панды!»).

Однако наиболее эффективной защитой от критики был и остается нарратив сексуального освобождения. Он спасет потребителя порно от малейшего дискомфорта по поводу того, что именно он финансирует. Кейси Джордан, Дженна Джеймсон, Ванесса Бельмонд и Линда Лавлейс – все они провозглашали на вершине своей карьеры ту или иную версию этого нарратива, отвечая на любое сомнение пренебрежительным «конечно, я соглашаюсь». Но все они позже изменили свою точку зрения – когда индустрия ими пресытилась, когда их телам и душам уже был нанесен ущерб.

Верить женщине на слово, когда она говорит «Конечно, я соглашаюсь», – это очень просто и поэтому соблазнительно. И можно не утруждать себя изучением реальности порноиндустрии. Можно забыть о том, насколько каждый из нас иногда склонен – в силу юного возраста, травмы, легковерия, или их сочетания – вредить самому себе. И можно наносить ужасные и глубокие раны такому «соглашающемуся взрослому».

Некоторые феминистки возлагают надежды на так называемое этичное порно, но эта гипотеза лишь отвлекает нас от того, как на самом деле устроена и как реально работает индустрия. Заметим, что «этичное» порно представляет собой сегодня настолько крохотный и непопулярный сегмент рынка, что ставить его во главу угла – это, как говорит феминистская писательница Сара Дитум, «все равно что завести курицу у себя во дворе и заявить, что ты решил все проблемы промышленного животноводства»[200]. А еще заметим, что ярлык «этичный» не дает вам стопроцентной гарантии, что люди в кадре действительно рады тут быть. Точно так же ничего не гарантирует, что люди все еще хотят, чтобы их изображение было в широком доступе. Линда Лавлейс была активным сторонником порноиндустрии во времена выхода «Глубокой глотки», и лишь через несколько лет она заявила, что зрители «смотрят на ее изнасилование».

Даже оставив за скобками условия производства, мы все равно видим, что сам продукт тоже негативно сказывается на сексуальности потребителя. Феминистская критик Лора Малви сравнивает зрителя с «невидимым гостем», забытым в углу комнаты[201]. Зритель порно должен превратиться в невидимого наблюдателя. Таким образом, порно приучает воспринимать секс в качестве зрелищного спорта, которым наслаждаются в одиночестве перед экраном. Оно изгоняет любовь и взаимность, превращая человеческих существ «в части тел», по выражению Терри Крюса.