Темная волна. Лучшее 2

Дружище потянулась, обнажая полоску живота. В пупке у нее блеснуло колечко пирсинга.

– А, может, включишь генератор? Ты мне как бы должен, я тебе жизнь спасла. Посуетись немного ради подружки, а?

Проще было согласиться. Он кивнул, побрёл в обход дома к спуску в подвал, где стоял генератор. Но сначала заглянул в автомобиль. Мама ожидаемо так и лежала на заднем сиденье, лицом вниз. Кровь из раны на затылке уже не шла, смятые волосы были окрашены в тёмно-красное, а тонкая мамина рука свисала с кожаного сиденья, касаясь пальцами резинового коврика.

Игнат пытался заставить себя плакать, но не смог. Эмоции улеглись. Зомби не плачут. Он забрал из салона рюкзак, набросил на плечо и отправился в подвал. С генератором провозился минут десять, пытаясь сообразить, как его включить. Папа не учил и не показывал, так что пришлось разбираться на месте. Наконец генератор затарахтел, по подвалу разлился привычный запах солярки.

Игнат вернулся в дом, специально не через чёрный вход, который был ближе, а через центральный. Поднялся на крыльцо и остановился около мёртвого папы.

Тот лежал лицом вверх, глядя стеклянными глазами на небо.

Молитвы не спасли. Топор и охотничье ружье тоже. Ты не выживешь в этом мире, если держишь в голове даже самую мелкую дурную мысль.

Долго разглядывать папу Игнат не смог. Смерть обезображивает людей и отталкивает от них живых.

В доме было тихо. В гостиной на первом этаже Игнат обнаружил труп с расколотым черепом, в военной форме. Папа постарался. Ещё одно тело лежало в коридоре у чёрного входа, подпирая берцами дверь.

И всё же Игнат почти ничего о папе не знал. Откуда тот научился так профессионально раскраивать черепа?

На втором этаже шумел душ и, кажется, Дружище что-то напевала. Игнат вернулся в детскую, и чтобы как-то занять себя, прибрался, заменил несколько вещей в рюкзаке. Подумав, отправился в родительскую спальню и взял тот самый альбом, который ему показывала мама. На память.

Через несколько минут из душа вышла Дружище, замотанная в белое махровое полотенце.

Это была совсем другая девушка. Красивая, чистенькая, с бледной кожей, с веснушками на щеках и на лбу. Теперь было видно, что кожа покрыта мелкими белыми и красноватыми шрамами, а под подбородком ощутимо выпирал розоватый мешочек. Игнат отметил, что у него мешочек был поменьше.

– Закрой рот, ворона прилетит, – усмехнулась Дружище. – Это комната твоих родителей? Ничего, если я изучу шкафы? Мне позарез нужно какое-нибудь платьишко или сарафан. Физически не смогу ходить в старом и грязном.

Она не смущалась совершенно. Вытащила одежды, разложила на родительской кровати – все мамины платья, юбки, блузки, сарафаны, чулки, лифчики – выбрала что-то яркое, цветастое и тут же переоделась. Игнат старательно отводил глаза. Он никогда раньше не видел обнаженных девушек, и при виде стройных ножек, аккуратной попы, изгиба спины с выпирающими позвонками и острыми лопатками, почему-то испытал мимолётную неловкость.

Дружище взяла с тумбочки у зеркала расческу, принялась ею орудовать, пытаясь справиться с непослушными короткими волосами.

– Какие планы, милый друг? – спросила, разглядывая Игната в зеркале.

– Наверное, нужно похоронить родителей, – пробормотал он.

– Это хорошее дело, я понимаю. А потом что? Не оставаться же здесь. К тому же я уверена, что эти мародеры не единственные. За ними придут ещё.

– А ты наелась? – спросил Игнат, имея в виду, конечно, паразита в её горле.

Дружище на мгновение замерла, словно прислушивалась к самой себе, или к тому, кто отдавал приказы её телу. Ответила:

– Наверное, нет. Слишком куцые мысли, слишком мало людей. Он вызревает уже долго, скоро должен выйти на следующую стадию. А чем крупнее особь, тем больше питания нужно для полноценного, ну ты понимаешь, рождения.

– Откуда ты это знаешь?

– Вспомнилось. Рассказывали. Есть три стадии взросления личинки. По-научному это называется метаморфоза! Мы с тобой на первой стадии пока ещё. Очень немногим удалось добраться до второй. Круто, да? Нашу планету засеяли личинками. Знаешь, как будто в озеро запустили головастиков, чтобы через какое-то время там было полным-полно взрослых лягушек. Так вот головастики ещё не выросли до конца.

Игнат непроизвольно почесал шею, тот самый мешочек под кожей.

– То есть они из нас вылезут рано или поздно? А как же мы?

– Знаешь, это совсем другая история, – пожала плечами Дружище. – Говорят, личинки сильно занижают наше эмоциональное состояние. Заставляют вырабатывать гормоны спокойствия, как у беременных. Чтобы мы не реагировали на разные плохие штуки, не депрессовали и всё такое. Это помогает личинкам выживать и развиваться.

Она закончила расчесываться, обернулась, разглядывая Игната.

– Тебе ничего этого не рассказывали? Бедный ребенок. Или просто забывал, как все зараженные.

– А ты откуда помнишь?

– Моя активная фаза ещё не завершилась, видишь же. А остальное мне рассказал этот ваш друг военный, который привёз меня сюда. Очень болтливый мужчина, скрашивал дорогу идиотскими историями о прошлой жизни, о нападении, о том, как ему классно живется в Питере.