Темнее ночь перед рассветом

— Под наркотой была?

— А как углядишь? Медик ответит.

— Эх, Боря, Боря, говорил же я тебе про этих афганских наркоманок.

— Кто в них влезет, товарищ подполковник, не я же её на работу принимал, — понурился капитан.

— Не принимал, а знать должен, — сухо оборвал его тот.

— Так точно…

— Шла она на верную смерть, — сухо подытожил Чернов. — Подписан был ей приговор.

— За какие провинности? — не сдержался Данила. — Филимонов ответит?

— Боюсь, что и к нему не успеем доехать.

— Тогда что же сидим?

— Спешить некуда. Нам здесь ждать, там бригада оперативников работает, а ты, Семёнов, вызывай-ка сюда главврача.

— Спит ещё.

— Звони. Спать спокойно теперь ему долго не придётся. Уверен, Жупик он раньше и в глаза не видел, но кто-то хлопотал за неё.

— Я людей к нему пошлю, чтоб сдуру не драпанул, пусть сразу в «контору» везут.

— Пожалуй, ты прав, Боря. Найдёшь мне тихий кабинетик здесь, прилягу я. И покличь ветеринара местного, пусть укольчик сделает. Не отпускает что-то.

— Кардиолога?

— Если имеется.

— В этой клинике всё имеется.

— А Данилу Павловича пусть водитель отвезёт, откуда взял.

— Есть.

— Погодите, погодите… — вмешался Ковшов.

— Езжайте. Отдохнёте до обеда. А после обеда за вами мой водитель приедет. Вепрева я сюда попрошу. Здесь пообщаемся. Найдём местечко, и я в себя приду. Забарахлил мотор что-то…

— От такого забарахлит, — буркнул капитан.

— Вот она — наша жизнь, Боря.

— Мне хотелось бы дождаться известия о задержании полковника, — вмешался Ковшов.

— Мне тоже хотелось бы, но не звонит никто.

— Матвей Игнатьевич, — Данила отвёл следователя в сторону, — я догадываюсь, вам предстоит разговор с Вепревым?

Тот хмуро кивнул:

— Должен звонить. Вот жду.

— Он руководит операцией по ликвидации Филимонова и его подручных?

— От прокурора ничего не скрыть, — хмыкнул тот, не скрывая досады.

— У меня к вам просьба. — Ковшов сжал ладонь руки следователя. — Уверен, Филимонова вы не упустите и наконец точка будет поставлена. Разрешите мне сейчас увидеть сына и пообщаться с ним. Жена звонит Лыгину и утром, и вечером, так как моего номера телефона она не знает; тому приходится врать, изворачиваться… Теперь при мне телефон и сын рядом… Я прошу.

— Гордеев, — окликнул Чернов одного из оперативников. — Проводите прокурора к Ковшову. — А Даниле добавил: — Только особенно не увлекайтесь. Успеете наговориться… потом.

Едва сдерживаясь, долетел он до двери, которую распахнул перед ним оперативник.

— Отец! — позвал знакомый голос, едва Ковшов переступил порог.

Влад, опутанный проводами приборов, лежал прикрытый до пояса простынёй, бинты скрывали нос и подбородок.

— Сынок! — бросился к нему Данила, готовый затискать его в объятиях, но вовремя замер над сыном, не зная, как лучше подступиться. Тот сам приподнялся на койке, поцеловал отца жёсткими сухими губами, обхватив и притянув руками к себе его голову.

— Не стеклянный я уже, батя, — разобрал Данила его шёпот и почувствовал влагу на своих щеках. — Лишние железяки повыбрасывали, отрихтовали грудь и позвоночник, вот спина плоховато ещё держит да рожу для девчат глянцевать долго придётся.

— Погрубел ты, сынок, — нежно гладя его короткостриженую голову, словно малому ребёнку, завлажнел глазами и Данила. — Усы, гляжу, отпустил. Мать обомлеет. Мужик прямо! А лицо побелело без солнца.

— Кожу сбросил, отец, линяю, как змея, а раньше головёшкой горелой выглядел, — улыбнулся Владислав. — Загорит ещё кожа, покупаемся на Волге.

— Покупаемся, сынок, покупаемся. Только выбирайся отсюда скорей. Танюшка, сестрёнка, заждалась, а мать…

Он замолчал, давясь комком в горле.

— Что там за шум был в коридоре, отец?

— Всё кончилось. Следователь расскажет, если сочтёт нужным.

— Ты по-ихнему заговорил, батя, — засмеялся сын. — Я в курсе. — И он скосил глаза на рукоятку пистолета, торчащего из-под подушки. — Предупреждён Матвеем Игнатьевичем на всякий случай. Не повезло Чернушке и в этот раз.

— Чернушка? Это кто такая?

— Эту гадюку в афганской похоронной команде, где она шоколадки от генерала на родину паковала, прозвали так за дикий нрав. Не из русских она — смесь бульдога с носорогом. В одной команде с Панкратовым работала, наркоманка.

— Ты в курсе операции?

— Нет. Это Георгий Сергеевич Вепрев, возглавив следственную группу, ввёл меня в некоторые детали.

— Погоди, погоди! Ты же в коме находился?!

— Когда это было!.. — улыбнулся сын. — А когда ты меня опознавать приехал, придумал эту кому Вепрев, хотя врать не хочу — изрешетила меня Чернушка из «калашника» изрядно.

— Но ты же на опознании трупом лежал? Весь в бинтах!

— Проверял Вепрев Филимонова и его ординарца.

— Матвеева… офицерика?

— Запомнил этого мордоворота?

— Я, признаться, мыслил иначе, — смутился Ковшов-старший. — Про Панкратова Лыгин мне — ни слова… Умолчал?

— А ему и не положено было знать. Панкратов — это большая сука! — выругался Владислав, зло сверкнув глазами. — Всех бы нас подставил, не разгляди я в бинокль свадьбу бабая. Говорил тебе Лыгин, какие подарки бабаю принесли?

— Ты объясни толком, сынок, — присел на стул к койке Данила. — Теперь уже все секреты утратили смысл.