Темное дитя

Он сидел на краю постели, счастливый, с влажными от пота волосами, пахнущий одновременно мной и собой, а больше всего Москвой, где осталась вся моя прежняя жизнь. Красный огонек сигареты описывал в темном воздухе круги, когда Сережка руками показывал, где в нашем новом доме, где-нибудь в пригороде Москвы, не на Рублевке конечно, но тем не менее, будет зимний сад, где кухня со всякими навороченными прибамбасами, где детская. «Ну ты ж хотела всегда детей? Так теперь мы можем себе позволить! Не больше двух только и старшего чтобы мальчика, хорошо?»

– Со-оня! – простонал он, выбрасывая недокуренную сигарету в окно. Обнял меня, зарылся мне носом в волосы на затылке. – Ты! Господи, как хорошо-то! Ну теперь-то у меня все получится! И как я без всего этого жил до сих пор, не понимаю! Просто как рыба без воды, на берегу задыхался.

А я как жила? И главное, как мне теперь жить дальше?!

* * *

С утра Тёмка ничем не показала, что слышала что-нибудь подозрительное. Съела завтрак и убежала гулять.

В другой раз я б ее задержала. Стала спрашивать, куда она, зачем, приставать с уроками. Но сейчас мне было только на руку, что она так рано умчалась. Не надо объяснять Сережке, зачем я разговариваю с пустотой.

Ничего, скоро он уедет и все вернется на круги своя. Кончится горячее и засушливое лето, пройдут праздники, и начнутся занятия на курсах. Или еще что-нибудь хорошее начнется. И я забуду про сумасшедший угар этих дней. А пока… могу я наконец расслабиться? Взять отпуск от себя самой? И побыть немного безвольным куском пластилина в чьих-то руках. Перестать думать, взвешивать, решать все время чего-то, постоянно чему-то сопротивляться. Могу я понежиться медузой, медленно плывущей по течению в теплых волнах? Хоть капельку, хотя бы пару недель?

* * *

Все это время Сергей был со мною нежен и ласков. Покупал мне цветы, шоколадки, шмотки и мелкие безделушки в лавочках.

Мы с ним бродили по Яффо, обедали в забегаловках на рынке Махане Иегуда, где, как известно, все самое вкусное, свежее и гораздо дешевле, чем в ресторанах. Вечерами пили вино из местных виноделен, заедая французским сыром. Хотя Сережка и ругался, что вино наше с итальянским не сравнить, да и сыр у французов на родине не в пример качественней и дешевле.

Всего только пару раз вызверился он по поводу чашки с молоком не на месте (я долго приставала к Тёмке, чтобы она наконец выпила, но она так и оставила ее стоять, улизнув в окно, как только я отвернулась) и все тех же пресловутых цветных носочков.

– Откуда у нас вообще взялась эта дрянь? Ветром, что ли, принесло? И песок везде, аж на зубах скрипит, когда просыпаюсь. Ты что, вообще никогда не убираешь?! Чем ты тут занимаешься целыми днями?

Я занималась много чем. Готовилась к экзаменам по ивриту на курсы (пришло наконец сообщение, что я им подхожу). Варила бесконечные борщи, жарила котлеты и пекла пироги. Все это Сережка, вернувшись вечером, сжирал в момент, а Тёмка, наоборот, ни к чему почти не притрагивалась, уверяя, что я готовлю «как-то не так». Счетчик зато, разумеется, вертелся как бешеный.

Пару раз Жан-Марк меня вызывал на срочные операции: «Понимаешь, у шутафа (у компаньона) моего жена ощенилась, тьфу, то есть родила, и он, с тех пор как на кесареве побывал, в операционную зайти спокойно не может».

Я приходила, надевала перчатки, честно делала свою часть работы и убегала еще до того, как пациент начинал просыпаться, стараясь не смотреть Жан-Марку в глаза. И он, видимо что-то чувствуя, тоже ни о чем не спрашивал, не звал, как раньше, ни на концерт, ни в кафе. «Шалом – шалом», «спасибо», «как дела? – бсрад Хашем» (с божьей помощью), разбежались.

Наверное, это было правильно. Хотя я, в отличие от Сережки, никакого будущего в Москве для себя не видела. Конечно, в душе я его еще немножко любила, иначе как объяснить все происходящее, но уж «умерла, так умерла». В отличие от Сережки, здравого смысла, чтоб понять это, у меня хватало.

Наверное, надо было ему это сказать, но у меня все не хватало духу. Он был такой счастливый, просто как маленький. Делал какие-то свои дела и пыжился от гордости, видно, все ему удавалось.

Один раз попросил меня подписать для него кое-что, вроде как за гаранта. Хотя работы у меня постоянной не было, но была недвижимость и даже в банке был плюс. Видимо, этого противоположной стороне хватило. Впрочем, я, честно говоря, не очень вникала, что именно я подписываю. В конце концов, я ж бросаю его навсегда, так могу ж хоть чем-то напоследок помочь? В крайнем случае, если Сережка опять пролетит и я из-за него попаду на бабки, Тёмка утащит для нас какой-нибудь изумруд.

В четверг выяснилось внезапно, что Сережка забронировал для нас отель на два дня в Эйлате. Пришлось срочно пристраивать Тёмку на шабат к раву. Это был не первый шабат, который она там проводила, но обычно мы были вместе.

– Геня, понимаете, приехали родственники из Москвы, и я…