Темное озеро

— Нет, я сама купила, когда посещала его семинар; он лишь подписал ее. Ничего необычного.

— Посвящение не кажется таким уж обычным.

«Что за посвящение?» — подумал Йен. Он никогда не видел эту книжку в доме.

Энди вздохнула, явно пытаясь сохранять спокойствие со своей дотошной дочерью.

— Таков уж был Даллас. Он всегда приписывал строчки из своих стихов и зачастую выбирал довольно дерзкие. Наводящие на непристойные мысли. Он вечно пытался выйти за границы адекватного поведения.

Йен поморщился, уловив легкое восхищение в голосе жены.

Мать и дочь затихли, и он подумал, что, возможно, тема разговора исчерпана. Он ждал какого-то легкого шума, чтобы закончить спуск и запросто войти в комнату, словно ничего не слышал.

И вдруг Кэссиди снова заговорила:

— Я ходила поговорить с Роем.

— В тюрьму? — спросила Энди с той же тревогой, которую мгновенно испытал он сам.

— В следственный изолятор. Ему предъявлено обвинение, но вина пока не доказана.

— Если мистер Келли послал тебя в тюрьму для разговора с обвиняемым преступником, то он вышел далеко за пределы…

— Адекватного поведения? Это уже забавно, мам!

— Не наглей.

— Никуда нас мистер Келли не посылал.

— Нас?

— Со мной ходил Тэйт, — пробурчала Кэссиди, — но разговаривала с Роем я одна. И должна сказать, что мистер Келли будет психовать так же, когда я расскажу ему об этом.

— Я вовсе не психую, — неубедительно возразила Энди. — Полагаю, Рой заявил тебе, что невиновен?

— Он сказал, что никто не поверит ему, но сам он верит в высшие силы.

Йен представил, как его дочь обыскивают охранники, как они сопровождают ее в комнату для посещений и она сидит там напротив этого громилы.

— Хорошо, что он пришел к вере. Она ему понадобится. И уж если человек наконец обратился к Богу, то…

— Так ты знала его? — взволнованно прервала ее Кэссиди.

Йен почувствовал головокружение и осознал, что едва дышит. Как бы ему ни хотелось, чтобы Кэссиди продолжала, позволив узнать больше, Энди пора было прекратить этот допрос.

— Я виделась с ним однажды.

— Достаточно, чтобы понять его натуру.

— Мне с первого взгляда стало ясно, что представляет собой этот тип.

— Очевидно, Рой так же быстро раскусил тебя, — небрежно произнесла Кэссиди. — Он спросил меня, не такая же ли я сорвиголова, какой была ты.

Йен поспешно спустился, решив вмешаться. Ему хотелось услышать то, в чем он сам не мог разобраться, — то, что его жена еще, вероятно, скрывала, — однако не мог больше терпеть ни секунды того, как Кэссиди копается в тайнах Энди.

— Не могу поверить, что ты решила ознакомить твою мать с мнением какого-то преступника, — воскликнул он, врываясь на кухню, где Кэссиди и Энди сидели напротив друг друга за столом.

— Доброе утро, папуля, — насмешливо произнесла Кэссиди.

— Много ли ты услышал? — поинтересовалась Энди, взглянув на него скорее с облегчением, чем со страхом.

— Достаточно. Твоя мать вовсе не была сорвиголовой.

— Но она ведь встречалась с Далласом Уокером, верно?

— Это тебе Рой сказал?

— Он сказал мне спросить тебя об этом, мам, — призналась Кэссиди, — вот я и спрашиваю.

Йен посмотрел на Энди, чей полный мки голос сказал, что она не знает, как лучше ответить и стоит ли вообще отвечать.

— Твоя мать имеет полное право не отвечать на личные вопросы, если она этого не хочет.

— Значит, вы оба не против того, что невиновного человека обвиняют в чужом преступлении?

— Я серьезно сомневаюсь, что Рой невиновен, — заявила Энди. — Он определенно продавал наркотики.

— Это еще не делает его убийцей.

— С чего ты вообще вздумала его защищать? — ошеломленно спросил Йен.

— Очевидно, возникают основания для обоснованного сомнения, если сделанный моей матерью браслет обнаруживается на запястье ее покойного учителя, — парировала Кэссиди с ужаснувшей его запальчивостью. — Она пыталась скрыть свою причастность к этой истории, а оказывается, что вращалась в самом центре событий!

В последовавшем молчании Йену показалось, что он слышит каждый скрип, каждый вздох их старого дома. Долго ли еще ждать тех спасительных минут, когда Уитни и Оуэн скатятся вниз по лестнице?

Интимное посвящение, подаренный браслет… Йен хорошо помнил, как Энди носила его, но понятия не имел, что и Даллас носил такой же. Следы Далласа Уокера проявлялись повсюду, словно брызги крови на месте преступления.

— Эту историю я вообще предпочла бы не вспоминать, — тяжело вздохнув, призналась Энди, — тем более с моей дочерью в роли журналистского следователя.

— Ты встречалась с Далласом Уокером?

Пойманная с поличным, не способная солгать дочери, женщина едва заметно кивнула.

— Тот браслет был рождественским подарком, — добавила она срывающимся голосом. — Мне даже жутко подумать о том, что он был на Далласе, когда тот умер.

— Ты изменяла папе?

В семнадцать лет Йен мучился именно этим вопросом и ее кратким объяснением: «Мне необходимо побыть одной». Будучи взрослым, он смирился с собственным незнанием… а теперь вдруг… Кэссиди вот так запросто взяла и спросила…

— Никогда! Я рассталась с твоим папой, решив, что мне надо побыть одной.

— Но у тебя была тайная связь с тем учителем?