Темной-темной ночью…

– Простите, где расположена ваша дача?

– Недалеко от Зеленогорска, рядом с морем.

– Я понял так, что у вас имеется оружие?

– Всего лишь спортивный арбалет.

– Современный арбалет, даже спортивный, это весьма грозное оружие, – заметил гость. – Он ведь, кажется, оснащен оптическим прицелом?

– Приезжайте ко мне на дачу, увидите сами! – кивнул банкир и добавил не без бахвальства: – Я, между прочим, мастер спорта по этому виду стрельбы, хотя уже давно не участвую в соревнованиях.

– Значит, в случае опасности за жену постоять сумеете?

– Не сомневайтесь! – он стиснул тугой кулак.

– Очень рассчитываю, что до стрельбы в этой истории дело не дойдет, – задумчиво проговорил Пережегин. – Нет, вашего сторожа я пока ни в чем не подозреваю, но ознакомиться с общей обстановкой на даче просто обязан. Буду вам благодарен, если вы прямо сейчас позвоните Поликарпу Матвеевичу. Предупредите старика, что я подъеду минут через сорок. И пусть он оказывает мне всяческое содействие во всех тех вопросах, которые у меня возникнут.

ГЛАВА 3. УМНЫЙ СТОРОЖ

Пережегин остановил свою видавшую виды светло-серую “Ладу” у обочины и выбрался наружу.

Со стороны тихой дачной улицы участок был огорожен высоким, в полтора человеческих роста деревянным забором с кирпичными стойками.

В глубине участка поднимались высоченные корабельные сосны, под которыми живописно проглядывала покатая черепичная крыша весьма уютного особнячка.

За раздвижными металлическими воротами раздался отрывистый собачий лай.

– Буян, замри, но будь рядышком! – послышался благодушный возглас.

Лай тотчас смолк, следом распахнулась калитка.

В проеме стоял плотный и крепкий, лысоватый, с носом картошкой и ярким румянцем на щеках пенсионер. Его маленькие глазки лучились неиссякаемой житейской хитринкой.

Сбоку в позе грифона сидел огромный лохматый пес.

– Если вы и есть Петр Максимович, то хозяин велел принять вас со всем почетом, – объявил сторож. – Чайку прикажете? Или к рюмочке с устатку больше склоняетесь?

– Афганская овчарка, – кивнул Пережегин на собаку.

– Она самая!

– Верный пес!

– Точно! Верный и преданный. Вы, я смотрю, разбираетесь в собачках?

– Есть немного…

– Тогда должны понимать, что афганская овчарка при хозяине гостя без команды не тронет. Заходите без опаски!

Пережегин огляделся.

Двухэтажный особняк из белого кирпича с верандой и мансардой. Пышная клумба перед высоким крыльцом. В центре – зеленая лужайка, окруженная соснами. Вдоль левого бокового забора – ягодные кусты. Справа от дома – гараж и хозяйственные постройки. А в глубине, перед деревом, фанерный щит, с прикрепленной к нему мишенью.

– Хозяин любит поупражняться с арбалетом, – пояснил сторож. – А уж пуляет так, что одну стрелу расщепляет другой, как Робин Гуд.

Совсем другая картина открылась гостю, когда он прошел в сопровождении сторожа, который не отставал от него ни на шаг, к дальней стороне участка.

Соседний с тылу двор отделялся от зенцовского низеньким забором из свежих штакетин. Этот соседний двор зарос высокой травой, был весь усеян хворостом и опавшими листьями. Двухэтажный деревянный дом старой, еще, очевидно, довоенной постройки, сильно покосился и явно был нежилым. Об этом говорили его окна, крест-накрест заколоченные досками.

– Чей это теремок? – осведомился Пережегин.

– Теперь тоже наш, – крякнул бравый ветеран. – То есть, зенцовский. А раньше здесь жили старики Есауловы. Да уж лет пять, как померли. Сынок их в Мурманске обитает с семьей. Приедут летом на две-три недельки, поживут-отдохнут и снова уедут. А ведь дому без хозяина никак нельзя, ветшает! Ну, Виктор Иванович переговорил с ними, они и согласились продать.

– Если участок теперь ваш, то зачем забор?

– А чтобы гости без дела туда не шлялись! Там же все прогнило! Сломает кто-нибудь ногу по неосторожности, а нам отвечай! Ну, ничего! В октябре этот дом начнут разбирать.

– Почему только в октябре?

– Виктор Иванович, а в особенности хозяйка, обожают дачный покой. Лето, оно ведь для отдыха предназначено, а не для ремонта.

– Давайте-ка подойдем к этому теремку поближе.

ГЛАВА 4. СЮРПРИЗЫ В МАНСАРДЕ

Вблизи заброшенный дом производил еще более тягостное впечатление. Казалось, довольно одного толчка, чтобы он превратился в груду трухи.

Вход в сие ветхое строение располагался с обратной стороны от зенцовской дачи.

Пережегин взошел на невысокое крыльцо с резным навесом, покореженное от неравномерной просадки.

На двери, со следами синей краски, висел массивный навесной замок.

С полминуты Пережегин сосредоточенно смотрел на него, словно медитируя.

Затем повернулся к сторожу, который по-прежнему держался рядом.

– Ключ от теремка у вас, любезный Поликарп Матвеевич?

– Ключи сразу забрал хозяин. Где он их держит, понятия не имею, и никаких распоряжений насчет этой халупы никогда от него не получал.

– Понятно…

Пережегин вдруг как-то странно замер и поднес руку к груди.

– Ох! – выдохнул он и присел на ступеньку. – Воздуха что-то не хватает… Поликарп Матвеевич, не сочтите за труд; в бардачке моей машины лежит флакончик с желтыми таблетками; принесите, пожалуйста…