Темные дни, черные ночи (СИ)

Ну вот, опять. Темному стоит великих усилий скрыть усталый вздох разочарования. Эмма Свон никогда не была тривиальной, он не считал ее такой с той самой минуты, как она появилась в Сторибруке. Но, похоже, всеобщая геройская беда, заключающаяся в необходимости терроризировать Темного мага, захватила и ее.

- Почему вы думаете, что я заинтересован в разговоре с вами? – сухо бросает он.

- Это насчет Нила – она явно нервничает, облизывает губы, не смотря на ветер. – Я видела его, когда была в Подземном мире.

Голд открывает лавку, приглашая ее войти первой, затем входит следом и запирает дверь на замок. Вообще-то ему просто нужно выиграть время. Он не знал, что делать, не знал, как реагировать. Нил – незаживающая, зияющая рана в его сердце, он так и не смог смириться, отпустить его до конца. Но если бы показал свою слабость хоть на секунду, его бы здесь просто раздавили, как клопа. И следа бы не оставили.

И вот она говорит, что видела Бея. Где его сын? Что с ним? Как он? Глупый вопрос – как может чувствовать себя пленник Подземелья? Румпель почти готов проклясть себя за то, что случилось с сыном. Неужели он томится во владениях жестокого Аида? Неужели Голд все же его не уберег хотя бы от этой страшной участи?

Уже по привычке скрывая внутреннюю бурю, Румпель поднимает глаза на свою несостоявшуюся невестку:

- Как мой сын?

С тех пор, как он стал Темным, он перестал бояться. Страх был ему совершенно неведом. Лишь одна боязнь осталась, поднимаясь из глубин души, терзая его – опасение за свою семью. Голд теперь больше всего на свете боится услышать, что Бей мучится в Аду.

- Когда мы пересекли черту, я ненадолго отключилась. И увидела Нила. Будто бы это было во сне. Вокруг было все белое, сияло. Он улыбался. Сказал, что очень любит своих родных, спрашивал о Генри. Сказал, что он в лучшем месте. Попросил передать это тебе.

Всего лишь на миг Голд прикрывает глаза, не в силах сдержать облегченного вздоха. Лишь на одно мгновение его губ касается счастливая улыбка, хотя, казалось, он давно уже забыл, как это – улыбаться по-настоящему. Затем Голд возвращается к привычному себе – ростовщику и сухарю, каким все привыкли его видеть.

- Я очень рад, мисс Свон, что вы сообщили мне об этом.

Эмма кивает:

- Прости. Я вспомнила об этом только сегодня. Не потому, что Нил для меня не важен. Это не так. Просто… я часто забываю теперь многое. Память будто из фрагментов состоит. Не знаю, что с этим поделать.

Ее взгляд становится затравленным и она с осторожностью смотрит на Голда, будто спрашивая, можно ли. Румпель молчит. Ей явно нужно выговориться, родных она не хочет напрягать, потому что не привыкла показывать свою слабость перед теми, кого любит. Пару минут сомнений – и она все же начинает свою исповедь.

- Я… мне кажется, что я потерялась. Вернувшись домой, я никак не могу собраться с силами. Постоянно чего-то боюсь. Очень плохо сплю по ночам. У меня руки дрожат. Этот постоянный страх, - она упрямо качает головой, будто бы спорит сама с собой, - убивает. Мне кажется, что я исчезла. В смысле, физическая оболочка моя здесь, но во мне словно… что-то умерло.

Кусает губы. Подавлено смотрит на свою обувь. Прячет руки за спину, как ребенок, укравший конфеты.

Голд улыбается, не скрывая триумфа. Мисс Свон всегда была ему симпатична, насколько может быть симпатичен Темному любой человек, особенно, когда он герой. Ее поразительное упрямство не могло не восхищать, ее безрассудная храбрость не могла не привлекать его внимания, ее верность себе не могла не завораживать.

Однако, видеть ее слабость так же сладостно для него, как и наблюдать за ее силой. Она слаба, а значит, уязвимы и все другие. Значит, город сейчас достаточно слаб. Голд не был бы собой, не подумав о том, какую выгоду для себя он сможет извлечь. Впрочем, она ждет от него совета – и он его ей даст. Сегодня – даже бесплатно, в благодарность за сказанное о Бее.

Он выходит из-за прилавка, по-хозяйски пройдясь по лавке и закрывая дверь на один замок. Вернувшись, несколько секунд смотрит на Спасительницу, решая, готова ли она услышать то, что он собирается ей сказать. Облизнув пересохшие губы и откинув упавшие на лицо локоны, спокойно, будто бы они о совершенно будничных вещах разговаривают, отвечает:

- Вы хотите знать, нормально ли это, мисс Свон? Да. Это нормально. У человека, побывавшего по ту сторону жизни, понятие нормы очень относительное. Вам придется учиться жить с вашими демонами, с призраками прошлого, потому что, вернувшись из царства Мертвых, вы уже больше никогда не будете в полной мере чувствовать себя живой, мисс Свон. Это касается всех, кто побывал там, не только умерших. Живые тоже обречены с этим жить. Прошлое будет слать вам приветы иногда, а вам стоит научиться этого не бояться. Со временем вы научитесь. Пока же – у вас всегда есть возможность успокоить себя тем, что все, кто вам дорог, живы.

- Робин погиб – не может не напомнить Эмма.

- Он был дорог не вам. Он не должен вас волновать.

- Но волнует.