Темные дни, черные ночи (СИ)

Сейчас Мадлен, наконец, адресует взгляд вперед, хмурясь от того, что видит. Обрыв, за которым только огромная пропасть, напоминающая черную пасть свирепого пса, больше ничего.

- Зачем мы здесь, Круэлла? – спрашивает она, отчаянно пытаясь подавить в голосе нотки неприятия собственного ребенка, и разрастающегося в один миг панического страха, и отчаянной, мучительной материнской любви.

- Я люблю здесь быть, мама. Это место помогает мне думать.

Круэлла выходит из машины, мать следом. Мрачный пейзаж подкреплен надвигающимся дождем. Мать смотрит на нее, как смотрела всю дорогу и еще несколько секунд назад. Улыбаясь, Круэлла подходит к матери, распахнув руки, словно Иисус на кресте, сияя чистыми, почти что ангельскими глазами, в которых – внезапно – откуда-то появилось столько удивительных чувств. Столько любви.

- Иди ко мне, мамочка, обними меня. Обними же, дорогая – даря одну ослепительно-сиящую улыбку за другой, говорит Круэлла. – А еще лучше – иди ко мне, мамочка. Я хочу тебя обнять.

Закусив губу до крови, Мадлен делает один шаг, затем второй, третий. Над ними – обрыв и пропасть, черная, как пасть самого свирепого пса, за ними – годы бесконечной боли и удивительной, мучительной любви.

Мать делает последний шаг, утопая в объятьях дочери, пропахших джином и сигаретами, а еще – собаками и болью.

Медленно-медленно, словно в вальсе, Круэлла прижимается к ней, подносит лицо к уху и, посмотрев на нее почти младенческим невинным взглядом, шепчет:

- Мама, не плачь, это только синица.

Мамочка, больно!

Бьешь по рукам из-за глупенькой птицы,

Мама, довольно.

\ Круэлле семь и только что она свернула синичке, прилетевшей в кормушку, шею, а теперь перебирает пальцами оперение \

Мать смотрит на нее, кусая губы, расширенными от ужаса, боли и невыносимой любви, глазами, удивительно ясным взглядом.

Круэлла держит ее за плечи, гладит спину, не выпуская из объятий ни на миг.

Что же твой взгляд, потемневший, тоскливый,

Жалит как будто?

Я никогда не бывала счастливей

Этой минуты.

\ птичка испускает последнее дыхание, а шестилетняя девочка, держащая ее в своих цепких руках, звонко, заливчато смеется, искрящимся от счастья взглядом смотря на мир – и на Мадлен .

Мать крепко, судорожно сжимает все еще протянутую ей руку, напрасно пытаясь оттащить несчастную, потерявшуюся в собственной Тьме, Круэллу от пропасти.

Голос Круэллы становится зычнее, но и – холодней. Пальцы слабеют в плену пальцев Мадлен, а мимолетное касание к ее щеке, на которой, кажется, застыла слеза, слишком короткое, чтобы успеть его задержать.

Как появляется к боли влеченье?

Птицу сжимаю.

Ты говорила, что я исключенье -

Я это знаю.

\ Круэлле три года и слова о том, что она особенная, ее дорогая, любимая, особенная, драгоценная девочка, она слышит от матери чаще, чем собственное имя \

Зубы Круэллы сцепились в замок, она качает головой, силясь отогнать какое-то видение и закрывает глаза – лишь на короткое мгновенье, а потом снова читает, отчеканивая каждую строчку.

В зер­кале мутном - прическою-кляксой

Светлые волны.

Мама, уйми же собак! Я не плакса -

Плачу невольно.

\ синица захоронена отцом в саду, а Круэлла заливается слезами горя и разочарования, потому что ей не дали наиграться трупом, крича матери под угрожающее рычание собак о том, как сильно ее ненавидит \

По лицу пробегает злая, триумфальная ухмылка, которой бы сам Дьявол позавидовал. Холодная сталь взгляда режет без ножа.

Знаю, ты слушаешь, стоя под дверью -

Долгие годы…

Ты опаса­ешься дочери-зверя

Злобной породы.

\ Круэлле пятнадцать и мать гонит соседского парнишку, осмелившегося пригласить красивую дочку Де Вилей на свидание, приказав далматинцам напасть, и заслужив тем самым окончательное почетное звание чокнутой \

Мадлен хочет смахнуть накатившуюся вдруг слезу с лица дочери, но та лишь качает головой, уклоняясь. В голосе замерзли миллиарды льдинок, в глазах – жестокий приговор.

Знаешь прекрасно - чердачные стены

Осточертели.

Бьемся в молчании за перемены -

Дни и недели.

\ Круэлле семнадцать и попытка ослабить режим закончилась смертью третьего мужа\

Острые плечи младшей Де Виль взлетают в изумлении, нервно дернувшись от легчайшего касания пальцев Мадлен. Губы дрожат в больной, но все той же победной улыбке.

Как тебе нравится прятать средь кружев

Главную тайну?

Я, твоя де­вочка, демона хуже,

Хуже Нагайны.

\ Круэлле семнадцать и мать рубает ее любимые цветы, получая в ответ немое, но слишком красноречивое проклятье. Соседи знают, что у всех мужей леди Де Виль случился сердечный приступ, а сама известная дрессировщица – бессердечная дрянь \

Одна рука Круэллы ложится матери на шею, поглаживая кожу и продолжая раскатывать в пальцах родинки, пока вторая привычно упирается в бок.

Ты окружала тюремной заботой -

Тьма разгоралась.

Все это время я в жажде свободы

Сил набиралась…

\ Круэлле восемнадцать и она только что изрезала себе пальцы, и отчаянно кричит, чтобы ее отпустили танцевать в клуб «Мюррей» \