Темные дни, черные ночи (СИ)

Она резко разворачивается на каблуках, встречаясь с ним пронзительным, глубоким взглядом. Улыбнувшись лишь самыми краюшками губ, тихо произносит:

- Привет, дорогой!

- Как? Ты здесь? Почему он отпустил тебя?

Она делает шаг навстречу и буквально падает в его объятья. Только теперь сняв перчатки, проводит одной рукой по его щеке, потом ласкает пальцами сухие губы. Все это время не отрываясь, смотрит ему в глаза.

- Это сейчас не имеет никакого значения. Я вернулась. Я с тобой. Это главное, дорогой.

О да. Это не просто главное. Это – единственно ценное в жизни, единственно верное. Единственно правильное и значимое. Все остальное – ерунда.

Обхватив руками ее тонкую, кажется, еще больше исхудавшую за это время талию, Румпель прижимает ее поближе к себе и подается губами вперед. Найдя ее губы, накрывает их своими со всей откуда-то взявшейся стремительной, щемящей нежностью.

Оторвавшись от него лишь на мгновение, она снимает платье и поворачивается спиной, ожидая, пока он снимет с нее бюстгальтер. Непослушные маленькие крючки быстро поддались взволнованным пальцам и Румпель горячими ладонями накрывает обнаженную грудь, раскатывая теплые соски. Откинувшись назад и подставив шею под град его поцелуев, Круэлла довольно стонет.

… Они лежат в постели, слушая уже успокоившееся мирное и тихое дыхание друг друга. Одна рука Темного подложена под голову вместо подушки, вторая накрывает мягкую грудь Круэллы, временами поглаживая ее. Повернув голову набок, он любуется ее профилем, оставляя на шее горячий след от дыхания.

Ему, возможно, стоит многое сказать ей, но она все знает сама. Без слов. На город опускается вечер, затягивая в сумерки все вокруг. Еще один день подходит к концу и это первый после столь долгого времени день, который он провожает не один. Сейчас ничто не важно – ни как Аид отпустил ее из своего плена, ни что будет дальше. Важно лишь то, что она рядом, а он слушает ее дыхание, дышит ее ароматом и запахом ее волос, смотрит на то, как вздымается на вздохе ее грудь и время от времени касается маленьких родинок на ее слегка сутулой спине. Больше ничего. Ничего важнее этого нет, никогда не было и быть не может.

Закрывая глаза, Румпель почти уже готов погрузиться в свое подобие сна, в дрему, впервые за долгие дни сладкую, потому что она рядом.

- Он сказал, что я размякла. Что моя любовь к тебе убивает меня, дорогой – вдруг совсем тихо, будто бы не к нему обращаясь, произносит Круэлла.

И, посмотрев на нее, он понимает, что ей это совсем-совсем не нравится.

========== Эпилог ==========

Чемодан отправлен в салон и Темный осторожно закрывает дверь ее любимого «Зиммера».

Она стоит, облокотившись о капот, уперев свободную руку в бедро, второй рукой привычно зажимая сигарету меж пальцами и пускает дым в небеса. Ее сосредоточенный взгляд смотрит куда-то вперед, а плечи чуть подергиваются, нервно вздрагивая при каждом порыве ветра.

Подойдя к ней, он забирает из ее рук сигарету, выбрасывая на раскаленный от вечернего солнца асфальт. Осторожно обняв за талию, подняв руку для новой ласки, но так и не решившись коснуться ее щеки, спрашивает, точно зная, каков будет ответ:

- Ты уверена?

Прямой взгляд хрустально-голубых глаз впервые, наверное, с того времени, как они вообще вышли на улицу, обращается к нему. Почти успешно скрывая тяжелый вздох, она кивает:

- Да. Я все решила.

Короткий поединок глазами заканчивается его поражением. Он грустно улыбается, однако, не выпуская ее из объятий, лишь слегка ослабив пальцы. Она поднимает руку и делает то, на что еще секунду назад не решился он – проводит легким бархатом пальцев по его сухой, уже изведенной морщинами щеке.

Склонившись чуть ближе, к его лицу, Круэлла на мгновение закрывает глаза. Открыв их снова, шепчет:

- Я люблю тебя, Румпель, но рядом с тобой я теряю себя. Моя Тьма – это не просто часть меня, это и есть я сама. Долгие годы я билась за право быть собой, сражалась с матерью, с другими злодеями, с героями, с тобой, даже с моими собственными демонами. И я не хочу стать очередной погрязшей в соплях раскаяния героиней. Это не по мне, Румпель. Твоя любовь дает мне силы, но этот город убивает меня. Здесь все однозначно, все просто: либо ты раскаиваешься и живешь спокойно, либо погибаешь. А со мной никогда не было просто. Умирать я не хочу. И уступать даже самому большому чувству, которое испытываю к тебе, дорогой, тоже. Прости.

Он кивает. Что он может сказать еще? Имеет ли право отговаривать ту, которая всегда все решает сама? Хочет ли изменить ее до неузнаваемости, сделать той, кем она не является? Нет. Он любит ее со всей ее Тьмой. Любит именно за ее Тьму. И не имеет права просить ее о чем-то другом. Она и так дала ему все, что могла. А может – еще больше.

Только теперь она осторожно освобождает свою руку из теплого плена его пальцев. Подумав и теперь уже не пытаясь скрыть тяжелого вздоха, эхом вырвавшегося из груди, снимает с пальца кольцо – то самое, с черным бриллиантом, что он подарил ей однажды, когда она еще была его ученицей.

Когда между ними все только начиналось.