Темные дни

Над его головой, на полке, стоял большой подсвечник. Все свечи были зажжены. Если Косаре удастся его опрокинуть, она сможет поджечь дурацкую футболку и… Или, может быть, она опалит ему волосы и лицо. Или корабль загорится. Тогда Черная Борода бросит их обоих прямо в море, на поживу русалкам.

Косара глубоко вздохнула, сообразив, что остался последний вариант. Она встала. После секундного колебания она обошла стол, схватила Асена за ворот футболки, притянула к себе и поцеловала.

В то мгновение, когда его плотно сжатые губы прижались к ее губам, ей показалось, что он вот-вот оттолкнет ее. Должно быть, она выглядела ужасно: растрепанные волосы, красное лицо, опухшие от слез глаза… Та еще соблазнительница.

Затем его губы смягчились. Он выдохнул так, словно все это время ждал поцелуя, и зарылся лицом в ее волосы. Его нос щекотал ее шею. Его дыхание обжигало ее ключицу. Он улыбался в перерывах между поцелуями.

Ей пришлось признать, что его пальцы ласкали ее кожу довольно приятно. Прикосновения были нежными, но настойчивыми; он чертил невидимые узоры на ее пояснице.

Она провела рукой по его спине до края футболки и остановилась. То, что она готовилась сделать, разрушит все, что между ними было, хотя она не знала, что между ними было.

Но она должна была это сделать. Она должна была знать.

Ее рука поползла вверх, ее пальцы танцевали по напряженным мышцам его живота и груди, пока подбирались к кулону у него на шее. Украшение казалось таким же теплым, как и его кожа, оно было сделано из какого-то мягкого металла и имело форму… кольца?

Рука Асена взметнулась и схватила ее за запястье. Он отстранился от нее, его глаза расширились, и в них была боль.

Он был не похож на того, кто в будущем неизбежно предал бы ее, если бы она не пыталась ему помешать. Напротив, преданным здесь выглядел он.

Косара смотрела в ответ, ее губы все еще горели от поцелуя, но не знали, что и сказать. На языке крутилось полуоформленное объяснение, но оно казалось бессмысленным, поэтому она проглотила его.

Все, что она когда-либо делала, за последний час предстало перед ней в совершенно другом свете. Хотя всего миг назад ее поступки и большинство ее глупых решений казались такими обычными. Но теперь она видела лакуны в истории, которую нафантазировала для самой себя. Лакуны, которые ее разум заполнил каким-то несуществующим недобрым намерением со стороны Асена. Ведь, по правде говоря, он не дал ей ни единого повода подозревать себя и не сделал ничего плохого, кроме того, что носил талисман, о котором не хотел ей рассказывать.

– Извини, я… – Она замолчала.

Что «я», Косара? «Я – идиотка»? Так?

– Пожалуйста, уходи, – сказал Асен ровным голосом, и лишь одна пульсирующая венка на его виске говорила о том, насколько он зол.

– Мне жаль…

– Убирайся.

Он открыл дверь, подождал, пока она выйдет, и заперся. Косара стояла в коридоре одна, разгоряченная от смущения, злющая… На себя. Слеза щекотнула ее щеку. Только не плакать. Не плакать.

Только самые жалкие неудачники плачут дважды за ночь, но не Косара, вот уж нет. Глаза у нее щипало просто от морской соли, а слезы выступили от холода.

Она все испортила. Разрушила их хрупкую дружбу с Асеном. Нарушила их план проникнуть во дворец. Теперь у Асена было полное право вернуться в Черноград и оставить ее сражаться со Змеем один на один.

Но одна она никогда не победит.

Косара подняла руку, чтобы постучать в дверь. Она могла бы попытаться объяснить: «Послушай, я ведь уже спрашивала, кто тебя околдовал, но ты мне не сказал, и я забеспокоилась…»

Но затем она опустила руку. Слишком поздно.

19

День девятый

Когда Косара наконец уснула, ей приснился Змей. Его глаза сделались из голубых совершенно черными, как у самодивы, и он смотрел на нее с открытым ртом, не мигая.

Скрипнула дверь. Он был здесь. Он нашел ее.

Косара открыла заплаканные глаза. Некий темный силуэт, покрупнее Змея, рылся в карманах ее пальто. Его волосы жирными прядями спадали на широкую спину, задрапированную желтым клеенчатым комбинезоном.

Косара ругнулась: она ведь знала, что на корабле есть кто-то, кому нельзя доверять. Только это был не Асен. Конечно же нет!

Она старалась сохранять спокойствие, но Черная Борода, должно быть, услышал, как она затаила дыхание, и повернулся к ней. Какое-то мгновение они смотрели друг на друга. Затем он бросился на нее и прижал к койке.

– Где мой компас? – От него несло алкоголем, морской водой и гнилью, как от водорослей на берегу. – Где он?!

Косара ударила его коленом между ног. Черная Борода задохнулся от боли, и тогда она оттолкнула его и пустилась бежать.

– Бахаров!

Она надеялась, что Асен еще не лег спать. И что он не проигнорирует крик о помощи, даже если Косара помощи не заслуживала.

Позади раздался топот Черной Бороды. Русалки вскричали. Сердце Косары билось все громче, пока не заглушило все звуки в мире.

Она бросилась на палубу: волны бились о борт корабля, раскачивая его и брызгая соленой водой ей в лицо. Мокрая ночная рубашка прилипла к телу и задубела. Ноги скользили по просмоленным доскам.