Темные игры – 3 (сборник)

Выглядел Грубин странно... И не в том даже дело, что белый и отглаженный его фартук загажен красным, а в руке окровавленный мясницкий топор, — это, в конце концов, часть его работы, хоть и смотрится непрезентабельно...

Но и сам мясник был не похож на себя. Щеки, всегда чисто выбритые, сейчас густо покрывала щетина, как бы не трехдневная. Взгляд из-под сросшихся бровей... ну... вот пришла бы кому дурацкая идея вставить в словарь Блокгауза и Ефрона статью «Безумный взгляд» — фотография парголовского мясника пришлась бы там кстати в качестве иллюстрации.

Дышал Грубин тяжело, сипло, — и даже с расстояния в пару аршин Николаша почуял густой водочный дух. Но стоял на ногах мясник твердо, язык не заплетался.

Оба молчали. Пауза затягивалась. С топора упала на пол большая алая капля, и шлепок ее прозвучал оглушительно. Букет в руке казался глупым и ненужным.

Николаша с огромным усилием разлепил наконец губы:

— Трофим Терентьевич, я...

Заготовленные слова упорно не хотели вспоминаться, лишь вертелось в голове идиотское «у вас товар, у нас купец», — и Николаша бабахнул в лоб, без предисловий:

— Я пришел просить руку и сердце вашей дочери, Ульяны. Вот...

Вновь повисла пауза. Николашу все сильнее охватывала тревога, ему казалось, что ответ может последовать любой, в самом нехорошем смысле любой... Он осторожно, стараясь сделать это незаметно, попятился, увеличивая расстояние между собой и мясницким топором.

— Руку и сердце... — с непонятным выражением произнес Грубин и повторил еще раз: — Руку и сердце, говоришь... Х-хе...

Он шагнул вперед, Николаша отшатнулся, уже не пытаясь скрыть свое движение, но мясник лишь протопал к двери, с оглушительным лязгом задвинул засов.

— Ну пойдем, женишок... Потолкуем.

Мясник тяжело пошагал обратно, огибая прилавок и не интересуясь, идет ли за ним «женишок»...

Николаша поборол навязчивое желание метнуться к наружной двери, отдернуть засов и задать стрекоча, — и двинулся следом.

* * *

Наверное, в этой небольшой комнате первого этажа отдыхали и трапезничали наемные работники (подряжал их Грубин лишь на теплый сезон, по холодам обходясь своими силами).

На столе из некрашеных досок стоял спартанского вида натюрморт: водочный штоф, уже наполовину пустой, и стакан. Заглядевшись на лаконическую композицию, Николаша не заметил, откуда мясник достал второй стакан...

Достал, и выставил рядом с первым, и тотчас же водка журчащей струйкой наполнила оба почти до краев.

— Садись и пей, — скомандовал Грубин, опускаясь на лавку.

Не так, совсем не так виделся Николаше ход его сватовства... Водку он пробовал, не без того, но не любил, считал напитком, недостойным культурного и образованного человека.

Однако обижать будущего тестя не хотелось... Николаша несмело пригубил, сделал небольшой глоток и поставил емкость обратно на стол. Стаканы, кстати, были граненые, те самые «шуваловские», но сейчас история их изобретения не казалась Николаше забавной. Ему сейчас ничто не казалось забавным.

— До дна пей, женишок, до дна... На трезвую голову нельзя слушать, что я тебе расскажу...

Ну как откажешь будущему тестю? Особенно когда у тестя такой безумный взгляд... А под рукой у него, на лавке, лежит окровавленный топор.

«До дна» Николаша не осилил. Опростал три четверти или около того. Водка обжигала глотку. Заесть было нечем, закуски мясник явно считал ненужной роскошью, и Николаша лишь вдохнул воздух ртом, остужая водочное жжение. Воздух здесь, к слову, сам по себе мог послужить закуской, настолько сильно чувствовался в нем аромат свежего мяса, разделочная была где-то неподалеку.

На пустой желудок и с непривычки подействовала водка немедленно. Пульс в висках стал ощутимее, в голове появилась какая-то легкая и звенящая гулкость...

— Тебя ведь Колей кличут, так? — Николаша кивнул, подтверждая. — Значит, это ты Ульянке присунул...

Последние слова мясника прозвучали без упрека или угрозы, как простое утверждение факта. Николаша никак на них реагировать не стал: ничего в точности Грубин знать не может, и вообще, это личное дело двоих, нечего тут...

Он чувствовал, что пьянеет все больше. И решил, что к водке больше не притронется. Тесть там, или не тесть, — уважил разок, и хватит.

— Зря ты, Коля, с ней оскоромился... Ну да ладно, не ты, так другой бы... Я в твои года нимало не умнее был. Правда, баронесса Глашу в большой строгости держала, все у нас только после венчания случилось... Ты ведь слышал, как и на ком я женился?

Не дожидаясь ответа, мясник вновь взялся за штоф, налил себе, восстановил убыль в стакане «женишка», игнорируя слабый протестующий жест.

Свой стакан Грубин махнул незамедлительно, ладно хоть Николашу заставлять на сей раз не стал. «Надо бы Ульяну сюда пригласить, — вертелось у того в голове. — Может, хоть при ней так на водку налегать не будет... Или будет? Тогда не надо приглашать...»

— Так слышал иль мне издалека начинать?

— Ну... в общем, слышал... что супруга ваша... ну, в общем, уехала без предупреждения...

— А-а... Забудь, что слышал. Никуда она не уезжала. Здесь до сих пор.