Темные изумрудные волны

Гордеев подозрительно спросил товарища, почему тот так медленно едет. Может, это ловушка. Известно ведь, что Глеба Гордеева хотят убить. Не дослушав, Андрей заявил, что больше останавливаться не будет, и плавно тронулся. Вдогонку Гордеев сказал, что будет ждать у гостиницы «Словакия». Его служебная «шестёрка» рванула с места, подняв облако пыли, и, подпрыгивая на ухабах, понеслась по дороге, напоминавшей стиральную доску.

Когда Андрей увидел Гордеева у гостиницы «Словакия», тот, по обыкновению, попивал коньяк прямо из горла. Он заявил, что им прямо сейчас надо куда-то подорваться. Нет, селиться – потом, сейчас надо ехать в какое-то место, где всё сразу станет ясно. Андрей хмуро сказал, что отмотал четыреста километров не для того, чтобы снова выслушивать неупорядоченный бред, напомнил про Кунсткамеру, и нехотя согласился выдвинуться в это таинственное место.

Когда отъехали, Гордеев оглядел мутным взглядом салон машины, поинтересовался, нет ли тут микрофонов, и попросил листок бумаги с ручкой. Уже привыкший к этим странностям, Андрей вынул из портфеля ежедневник, ручку, и передал ему. Тот, сделав большой глоток, что-то написал, и протянул ежедневник – на, посмотри.

Андрей прочитал: «Сукой будешь, если не позаботишься о моей дочери». Перед глазами замелькали живописные картины – Гордеев бросается с моста в Волгу, Гордеев выпрыгивает из окна гостиничной высотки…

– Отличная идея, могу посодействовать. Одна маленькая просьба: не уноси с собой все секреты – имеется в виду информация о деньгах и о товаре.

Гордеев забрал блокнот, и, полный глубокой внутренней обреченности, начертал следующую надпись: «За мной следят спецслужбы. Меня хотят убить».

Откинувшись на спинку сиденья, Андрей залился смехом:

– Кому ты нужен, поросячий нос?

В блокноте появилась новая надпись: «Не смейся, всё очень серьёзно».

Андрей уже высматривал, куда бы нанести чувствительный удар, но, заметив порожнюю бутылку, передумал. Нетрезвый, психически нездоровый, глубоко дефектный товарищ, ну какие могут быть с ним беседы. Да ещё этот его невкусный запах. По-прежнему невозможно было находиться рядом с Гордеевым без сильнейшего обострения обонятельного восприятия, граничащего с нарушением работы центров высшей нервной деятельности.

Андрей остановил машину у обочины.

– Не желаешь проветриться? Кстати, оживленная трасса, можешь выбрать себе подходящий автомобиль, и броситься под колеса.

Гордеев открыл дверь, вывалился из машины, и отправился пугать народ.

Его физические движения находились в неразрывном единстве с его душевной жизнью. А душевный мир стоял в непримиримом разладе с внешним миром. Уйдя в страну подземной радуги и летящих в небо кроликов, он предоставил компаньону самому разбираться в суровых реалиях. В итоге от неразберихи во взаиморасчетах («загуляло» пять тысяч долларов) пострадал «Фармбизнес» – Андрей с Глебом свои деньги не вкладывали, товар брался на реализацию. А Брук, которому помогли отвестись от обвинений в убийстве компаньона, а также в силу специфики самих взаимоотношений с ним, посчитал разумным молча списать убытки. Андрей и Трезор были из тех, кто сами приходят и сами уходят, когда считают нужным, поэтому не приходилось сомневаться в лояльности хозяина «Фармбизнеса».

Андрей потерял бизнес. Второв что-то говорил о поставках медикаментов бюджетным клиникам, обещал крупный заработок, твердил, что «привлечёт к делу». По опыту было известно, кому достанется крупный, а кому мелкий заработок. На него надежды никакой. Трезор был недоволен тем, что схема с «Фармбизнесом» оказалась недолговечной, и новых тем уже не предлагал.

В середине июня позвонил Краснов и сообщил, что руководство «Эльсинора» планирует направить запрос в некую консалтинговую фирму, у которой имеется база данных по всем сотрудникам иностранных компаний. Оказалось, что все фармацевтические фирмы договорились предоставлять друг другу данные по своим работникам, и создать единый информационный банк, – для эффективной работы своих HR-служб. В ходе беседы Краснов деликатно намекнул, что известно о случаях, когда люди работают сразу на нескольких фирмах.

После этого предупреждения Андрей отправил по факсу два заявления об увольнении – в «Шеринг АГ» и «Дэву-Фарм». Остался один только «Эльсинор». Но это донор, а у доноров есть одно неприятное свойство – они кончаются. Кольцо сужалось, пространство для манёвра резко ограничивалось. Дым и то весомее, чем результативность последних девяти месяцев работы.

«Нет ничего хуже, чем отсутствие выбора», – вспомнил Андрей слова Рената.