Темные празднества

– Я сразу догадалась, что это вы, услышав ваши шаги за дверью. Мама лишь вздыхает, а папа только и делает, что кричит. Так что все это, наверное, пойдет на растопку камина, – указывает она на чучела, расставленные у ее ног. – Мама волнуется, что он подаст официальную жалобу. Люди должны понимать, что мы сами боимся других больше, чем нужно бояться нас. – Задумавшись, она дотрагивается до головы. Кожа у нее все еще болит от грубых прикосновений Клементса.

– Это моя вина. Я рассказал этому человеку о вашем хобби, когда мы с Уиллом с ним встретились. – Я сажусь рядом с ней. – Тогда я слишком много выпил, и мне хотелось показать ему, какое значение вы имеете… для меня. – Я замолкаю, прежде чем выдавить из себя признание: – Ситуация усугубилась из-за памфлета, который я написал. Клементс его увидел и решил, что Уилл хочет возобновить охоту на ведьм без него.

Она отводит взгляд.

– Это не ваша вина. Я сама вас к этому подтолкнула. – Альтамия игнорирует мои попытки ей возразить. – Вы уезжаете, – говорит она, убрав протянутую ко мне руку, когда я с виноватым видом киваю.

Я вернусь в Лондон и буду ждать готовности бумаг для поездки во Францию. Однако воспоминания о руках Клементса, сжимающих горло Альтамии, заставляют меня воспринимать этот план как незаслуженную награду.

– Я останусь совсем одна, – бормочет она себе под нос.

«Она ушла», – сказал мне Хейл, когда я спросил, куда исчезла Агнес.

Во время той драки она отправилась на поиски констебля, но тот отрицает, что видел ее. Хейл полагает, что Агнес бросила работу из страха. Поспешный отъезд трех домашних слуг еще больше укрепил его подозрения. Подозреваемая в колдовстве никогда не бывает одна, и сбежавшие слуги, вероятно, испугались, что их имена окажутся в том же списке, что и Альтамия.

– Может быть, Агнес вернется, – размышляю я, вспоминая, как ее крошечные ручки исчезли в толпе, пока мое внимание было приковано к Альтамии.

– Она не ушла бы, оставив все свои вещи и даже не попрощавшись. Отец запер меня в комнате на всю ночь, когда я сказала, что пойду ее искать. Он винит во всем произошедшем меня.

– Вы ни в чем не виноваты, – подчеркиваю я. – Я сам займусь поисками Агнес.

– Спасибо, – шепчет она, занося чучело малиновки над пламенем.

– Постойте! – умоляю я ее, тут же об этом пожалев. Альтамия кладет птичку на пол, на какое-то время откладывая ее сожжение. Она водит пальцами по перьям малиновки.

– Папа решил написать своей сестре в Кент, чтобы отправить меня к ней на долгий срок. Я попрошу Агнес составить мне компанию, когда она вернется.

– Вам не придется никуда ехать. Клементс потеряет к вам интерес, как только мы уедем.

Она указывает на пока не зажженное подобие маленького погребального костра, предлагая мне взять оттуда один из ее проектов по таксидермии.

– Прошу, это подарок на память от меня.

Я начинаю ерзать на стуле, но беру себя в руки: – Не могу. Он потеряется в поездках.

Поникнув, она смотрит на огонь.

– Раньше я была чем-то, что нужно защищать. Теперь я – что-то, от чего хотят избавиться. Но я все равно остаюсь той, кем всегда являлась: вещью, которой можно манипулировать.

– Вы – нечто большее. – Я достаю кинжал и протягиваю ей. Она осторожно обводит пальцами драгоценные камни, украшающие рукоять, и я помогаю ей правильно взять его в руку.

– А что, если мне захочется пролить кровь? – Она взмахивает кинжалом в воздухе.

– Никогда не наносите колющих ударов. Нужно просто резать воздух между противником и вами. – Я нежно беру ее руку. – Расслабьте запястье. – Я делаю вид, что замахиваюсь на нее. – Это называется «захват». Им пользуются, чтобы привести врага в выгодную для вас позицию, а затем ударить. Вы ловкая, – отмечаю я, когда она повторяет мой трюк.

Улыбнувшись, Альтамия вскакивает на ноги, чтобы взять что-то со своего столика. Она возвращается ко мне с крестиком розовато-серого оттенка, сделанным из веточек рябины. Затем девушка отрезает прядь волос и перевязывает ими этот талисман. Считается, что рыжий цвет тоже защищает от колдовства.

– Теперь вы вдвойне защищены, – шепчет она, вкладывая его мне в руки.

Я возвращаю ей крестик.

– Я не заслуживаю защиты. Мне нужно идти. – говорю я, но она вдруг хватает меня за запястье, заметив отметину на моей кисти.

– Вас кто-то ранил.

– Это было уроком, чтобы я был осторожен, – бормочу я.

Она проводит пальцами по шраму. Хотя ее прикосновения и нежны, я не привык к теплу человеческого тела.

– Левая ладонь показывает, с чем человек родился. Правая – как он этим воспользуется. – В повисшей тишине наши ладони соединяются в поцелуе. Протянув руку, я начинаю гладить ниспадающие локоны ее волос.

– Альтамия… – У меня перехватывает дыхание, и она наклоняется ко мне. Я обнимаю ее за плечи. Она шепчет мое имя, пока я притягиваю ее к себе. Ее дыхание учащается, и она приближает свое лицо к моему, как вдруг раздавшийся громкий стук заставляет нас лопнуть, словно струну.