Темные празднества

– Я видел Клементса, – сообщает мужчина. Грейс ободряюще на него смотрит, и он продолжает: – Три ночи назад он ковылял вдоль дороги. Пьяный. Я хотел пойти своим путем, но он пообещал мне целое состояние в обмен на мое время. Состояние торговца.

Моя шея напрягается от той тяжести, которую навешивают на нее эти слова.

– Что же он вам сказал? – нетерпеливо интересуется Грейс, и ее лицо скрывается в тени.

– Он сказал, что и судья Персиваль, и его слуга, мистер Пирс, – ведьмаки. И еще кое-что он сказал, – добавляет Уолтер, лукаво взглянув в мою сторону, – но я не решусь повторить это при вас.

– Вы рассказали об этом своему господину? – Грейс наблюдает за моей реакцией, а затем наклоняется к Уолтеру. Между ее пальцами продеты красные шелковые нити. – Правильно сделали, что не стали, – добавляет она, протягивая ему три монеты.

– Мне обещали состояние торговца, – произносит он, изучая гостиную, украшенную вышитыми золотыми нитями гобеленами и столовым серебром.

– Так и есть, – соглашается она, жестом приглашая его сесть, после чего поворачивается ко мне. – Проявить к нему милосердие или уничтожить? – Ее руки, увитые красными нитями, удерживают шокированного Уолтера в ловушке.

Одно его слово – и мне конец.

Лишь пожав плечами в ответ на мое молчание, она берет мужчину за подбородок.

– Вы утонете. – Мужчина начинает извиваться, но Грейс крепко его держит. – Смотрите на меня, – приказывает она, протягивая красную нить между пальцами. – Вы ошиблись в том, что видели той ночью. По дороге домой вам не встретилось ничего, кроме тени от холма Пендл, оставшейся за спиной, и вашей тяжелой жизни впереди.

Лицо Уолтера разглаживается, когда Грейс завязывает нить в узелок. Несмотря на то, что я не являюсь для нее целью, ее слова – это песня, которая проникает тем глубже, чем больше я пытаюсь вспомнить себя самого. Пока я принадлежу ей, облегчение не наступит.

– А теперь уходите, – приказывает Грейс Уолтеру, и как только она его отпускает, я осознаю, что снова могу дышать. Уолтер щупает карман, полный монет, которые Грейс туда положила, чтобы загладить таким образом тот факт, что отказалась от его услуг. Спотыкаясь, он бредет с ошеломленным выражением лица. Грейс закрывает за ним дверь и прислоняется к ней спиной. Грудь ее вздымается и опускается, и она садится рядом со мной, чтобы прийти в себя.

Мне вдруг становится так страшно, что я даже не решаюсь на нее взглянуть.

– Почему бы вам не использовать свои умения против дяди? Зачем жертвовать столькими людьми ради мести?

– Сила нашего рода делает его неуязвимым для моих заклинаний. Не надо его жалеть. Он первым меня предал. Начав на него работать, я потеряла всякую власть. – Грейс опускает взгляд на шелковые нити, все еще намотанные вокруг ее пальцев. – Я предложила вам целый мир, но, видимо, вам хотелось чего-то поменьше. – Когда я ничего не отвечаю, она наклоняется ближе. – Если бы я захотела, дядя похвалил бы вашу работу. – Я снова молчу, уставившись на пол. – Альтамия, – шепчет она.

– Она мне безразлична, – отвечаю я, борясь с желанием на нее взглянуть.

– То письмо, что вы ей отправили… Я перехватила его по дороге. Вы здесь ради нее… – Ее голос перестает быть мягким. – Ничего не получится. Может, ваш отец и купец, причем богатый, однако моя тетя была бы недовольна, узнав, что ее дочь связалась с бастардом. Впрочем, наличие подобных родственников со стороны мачехи придает вам определенный лоск.

– Лоск, который мне не принадлежит. И на который я совершенно не желаю претендовать.

– Даже если бы мои тетя и дядя не перестали переживать по вашему поводу, то Альтамия все равно бы вас не получила. Воспоминания о вас – ненужный груз. Ей хочется о вас забыть. – Она натягивает нить между пальцами прежде, чем дать ей повиснуть. Я вздрагиваю.

– Лучше бы она меня забыла. У меня нет ни малейшего желания стать свидетелем того, как ее разрывает на части.

Грейс снова натягивает нитки.

– Вас легко вывести из себя. Однажды я разозлилась и решила использовать узелок, чтобы заставить служанку засунуть руку в камин. – К моему горлу подступает желчь, когда воспоминания об этом заставляют ее улыбнуться. – Мне показалось, что это будет забавно, – продолжает женщина, но ее лицо вдруг становится серьезным. – Мой муж стал свидетелем этой сцены. Малейший намек на то, кем я была, и он сбежал. Но вы бы от меня не ушли, – заканчивает она, и я никак не реагирую на вызов в ее взгляде.

Она одета в те же цвета, что и Альтамия, и волосы ее уложены в похожем стиле.

– Очередное искушение? – спрашиваю я.

– Достигло ли оно своей цели? – Она вдруг прижимается своими губами к моим, и я позволяю ей это нежное прикосновение. На меня давят воспоминания о людях, которым я причинил боль. Грейс – дикая и раскованная, и на какое-то мгновение меня ослепляет свобода, которую она мне сулит. Но она – не Альтамия, и я отстраняюсь.

– Нет, – говорю я ей, однако, к моему удивлению, в ее глазах пляшут веселые искорки.

– Альтамия, – настаивает она.

– Нет, – отрицаю я, на этот раз более решительно.