Темные тайны

Перед ней снова возник Лу Кейтс, схватил ее под руку (будто не он только что приглашал их войти) и силком повел к двери под аккомпанемент четырех голосящих сзади девочек. Кругом были отцы и матери – взрослые, которые хлопотали над своими чадами, и Пэтти вдруг ощутила себя дурой. Не глупой, не смущенной, а именно совершенной, круглой дурой. Родители ворковали над дочками: «Ты молодец, все хорошо, она уходит, тебе больше ничего не угрожает, все будет хорошо, тише, тише, доченька».

Прежде чем Лу Кейтс выставил ее из комнаты, Пэтти обернулась и увидела Крисси в объятиях матери. Прядь светлых волос закрывала один глаз, девочка посмотрела на нее другим и произнесла как-то очень просто и буднично:

– Бен отправится в ад.

Либби Дэй

Наши дни

Итак, я уполномочена найти Раннера, но бурная деятельность на прошлой неделе совершенно меня вымотала, решимость выплеснулась и несвежей ночнушкой валялась рядом с кроватью. – Я не смогла подняться, даже когда услышала, что под окнами сонными уточками топают смешные малыши. Я представила, как, обутые в высокие резиновые сапожки, они оставляют круглые следы в мартовском месиве, но все равно не смогла пошевелиться.

Мне приснился кошмар – из тех, про которые сам себе говоришь, что это всего лишь дурной сон – не более, он ничего не значит и не стоит из-за него беспокоиться. Дело было на нашей ферме, правда мало похожей на реальную – во сне это было чистое, ухоженное место. И все-таки это была наша ферма, и на фоне оранжевого горизонта я увидела скачущего ко мне галопом Раннера с улюлюканьем ковбоя Дикого Запада. Когда он приблизился, спустившись с нашей горы, и въехал в ворота, я увидела, что галоп вовсе не галоп, а движение рывками и толчками, потому что его лошадь передвигалась на колесах. Верхняя часть была из плоти и крови, а вот нижняя оказалась металлической, с длинными прутьями, как раздолбанная больничная каталка. Лошадь тревожно заржала, глядя на меня, шея напряглась, потому что она пыталась отделиться от металлического низа. Раннер спрыгнул на землю, странное существо откатилось в сторону, остановилось у пня, но по дороге потеряло одно колесо. Глаза у него побелели, но оно не оставляло отчаянных попыток оторваться от металлической основы.

– Не обращай внимания, – сказал Раннер, с улыбкой глядя на лошадь. – Я за нее заплатил.

– Неудачное приобретение, – сказала я.

Раннер сжал зубы и встал чересчур близко ко мне.

– А твоя мать говорит, что лошадка нормальная, – буркнул он.

«Ага! – подумала я. – Значит, мама жива!» Мысль была абсолютно реальна и осязаема, как камешек в кармане. Мама жива. Надо же быть такой дурой, чтобы все эти годы считать, что ее нет в живых.

– Ты лучше сначала приведи в порядок руку, – сказал Раннер, тыча в обрубок вместо безымянного пальца на моей руке. – Смотри, что я тебе привез. Надеюсь, это тебе понравится больше, чем лошадка. – Он потряс над головой матерчатым мешочком, похожим на мешочек для хранения лото или фишек.

– Нет-нет, лошадь мне очень нравится, – сказала я, пытаясь подавить в себе неприязнь. Лошадь между тем уже выдрала филейную часть из металлического остова и истекала густой, как нефть, темно-красной жидкостью.

Раннер извлек из мешочка восемь или девять пальцев. Каждый раз, когда я брала палец, похожий на собственный, он оказывался либо мизинцем, либо пальцем от мужской руки, либо не подходил мне по цвету или размеру.

– Взяла бы хоть какой-нибудь! – Раннер обиженно поджал губы. – Подумаешь, делов-то!

Я взяла палец, имевший весьма отдаленное сходство с ампутированным, и Раннер пришил его к моей руке. Истерзанная лошадь кричала позади нас, как перепуганная и обозленная женщина. Раннер швырнул в нее невесть откуда взявшейся лопатой и разрубил ее на две части – они продолжали дергаться на земле.

– Глянь-ка, – причмокнул губами Раннер, – почти как новенький.

У меня на руке между двумя небольшими пальцами торчал похожий на картофелину большой палец ноги, пришитый грубыми ленивыми стежками. Рядом вдруг оказалась подружка Раннера Пегги:

– Милый, ты что, забыл – ее матери здесь нет? Мы же ее убили.

Раннер стукнул себя по лбу, как человек, который забыл купить домой молока:

– Ах да! Надо же, из головы вылетело! Я же их всех того. Всех, кроме Либби.

Мы стояли втроем и хлопали глазами, глядя друг на друга; в воздухе запахло опасностью. Раннер вернулся к лошади, подобрал лопату. В его руках она превратилась в топор.

В этом месте я пробудилась, дернувшись так, что сбросила лампу с прикроватной тумбочки. Рассвет только-только занимался, я опустила голову вниз и посмотрела на валявшуюся у кровати включенную лампу, решив, что она, наверное, прожжет в ковре дыру.

И вот за окном уже самое настоящее утро, а я по-прежнему не в состоянии двигаться.