Темные тайны

– То, что случилось с маленькими девочками… затем с тем бедным мальчиком… и с Демпси Фонтено… это позорное пятно на всех нас. Этот город никогда не сможет смыть его. – Ее плечи опускаются, и она поворачивается ко мне лицом. Меня поражает, как Лапочка сильно постарела. Неужели она так сильно сдала за это лето?

– Ладно, тогда кто убил Эмбер и Орли? – спрашиваю я.

– Я не знаю. Существует множество вопросов без ответов, но большинство из нас научилось жить с этим.

– Чушь, – возражаю я, и Лапочка плотнее закутывает плечи в халат, словно ей холодно.

– Я не хотела, чтобы ты узнала что-нибудь об этом. Вот почему я не сопротивлялась, когда твой отец решил забрать тебя в Литл-Рок. Я решила, что чем меньше времени ты проведешь здесь, тем лучше. Я хотела, чтобы ты держалась подальше от всего этого. – Она кладет руку на сердце, как будто желая остановить кровотечение. – Я желала уберечь тебя.

– А кто должен был уберечь Элору? Или Еву? Харта? Остальных?

Кто мог бы уберечь Зейла?

Или Аарона?

– Сахарная Пчелка… – Лапочка тянется ко мне, но я делаю шаг назад, и, похоже, ее это сильно ранит. – Я не понимаю, как связаны эти старые дела с Элорой.

– Господи! – Теперь я в истерике. – Ты этого не знаешь! Как ты можешь это знать? А если это имеет отношение к тому, что случилось с Элорой?

Минуту слышится только мое прерывистое дыхание и позвякивание ошейника Сахарка, который чешет себе ухо. И, конечно же, проклятые ветряные колокольчики.

– Фанера в сарае, – произносит Лапочка. – Давай прямо с утра притащим ее оттуда, чтобы мы были готовы, когда придет Лео заколачивать окна.

Она целует меня на ночь и направляется наверх, спать. А я просто стою там оглушенная. Я знаю, что Лапочка любит меня, она хочет меня защитить. Я это понимаю.

Но я не такая, как она.

Я не могу жить с тайнами.

Больше не могу.

Мне нужны ответы.

* * *

Он опускается на корточки рядом со мной.

«Не убегай! – кричит он. – Это бесполезно».

21

Ночью я почти не сомкнула глаз, Лапочка будит меня еще до рассвета, первое, что я слышу, – это звон ветряных колокольчиков, а первое, что я вижу, – нет, чувствую, – это видение с образом Элоры. Как кто-то нависает над ней.

Не беги.

Мне не видно его лица.

Бесполезно.

Почти слышу голос.

Почти.

Однако я понимаю, что все ближе к тому, чтобы понять, что случилось с Элорой на болоте. Мне просто требуется немного времени, но его-то у меня нет.

Я надеваю первую попавшуюся одежду и обуваюсь. Мы с Лапочкой почти не разговариваем, пока выносим из сарая большие куски фанеры. Я не упоминаю пропавший черный сундук, а она не замечает его отсутствия.

За завтраком мы снова включаем радио и застаем окончание еще одного сообщения о погоде. Скорость урагана Элизабет достигла ста пятнадцати миль в час, что делает его штормом третьей категории. По всей прибрежной Луизиане выставлены спасательные пункты, и началась эвакуация, до конца которой осталось менее шестидесяти часов.

– Сегодня мы все здесь укрепим, а завтра на рассвете уедем, – говорит Лапочка, но вижу, что она встревожена. Намазывая тост клубничным джемом, бабушка бросает в мою сторону взгляды. – Мне надо было отослать тебя в Литл-Рок несколько дней назад.

И я уверена, что это не только из-за шторма. Еще и потому, что она могла бы избежать вчерашнего разговора.

Мы переносим товары наверх, в спальню Лапочки. Все предметы из моей комнаты и кухни, за исключением крупной мебели, тоже должны отправиться туда. Если дом не сметет ураган, ущерб нанесет именно наводнение. Сваи и дощатый настил защищают нас от приливов и речных паводков. Но их будет недостаточно, чтобы сохранить наши дома сухими, если чудовищный ураган накроет тут все водой толщиной в двадцать пять или тридцать футов.

После ланча приходят Лео и Харт и заколачивают нам окна, переносят наверх тяжелые вещи и снимают с фасада вывеску. Пару раз я пытаюсь заговорить с Хартом, но он отвечает односложно: «подержи веревку» или «подай мне шуруповерт».

Местные привязывают свои лодки и прячут имущество. Порой они прерывают работу, чтобы вытереть потные лица и посмотреть на идеальное, синее небо. В обрывках подслушанных разговоров шепотом звучат имена прошлых ураганов:

Рита. Камилла.

Эндрю. Бетси. Одри.

Катрина.

Катрина.

Катрина.

Потом они опять возвращаются к работе, потому что времени терять нельзя. Все заняты, даже Виктор. Я опять размышляю о том, как все мы подвели Еву и ее маму.

К ужину мы почти все убрали и едим в кухне тосты с колбасой, пока Сахарок бродит по дому на своих коротеньких ножках, стараясь понять, куда делись наши вещи. По-моему, пес думает, будто нас ограбили, пока он спал.

Оттого, что я нахожусь в доме с заколоченными окнами, у меня начинается клаустрофобия, даже несмотря на работающий кондиционер, мне не хватает воздуха. Я выхожу на крыльцо, сажусь на ступеньках и смотрю на реку. Невозможно догадаться, что приближается шторм. Вечер тихий, ясное небо, дует свежий бриз, разгоняющий москитов и не дающий умолкнуть тем ветряным колокольчикам.