Темные ущелья

– Ну да, знаки были сложными. Запутанными. Читать их оказалось трудно – труднее, чем мы привыкли. Когда Черный народ пришел в этот мир, они нарушили его целостность. Повредили вечные нормы. Они были Другими; они не принадлежали этому месту. За пять тысяч лет хаос и неразбериха, посеянные ими, все еще не утихли. Герои больше не выступают так ясно, как когда-то, в те времена, когда мы правили реальным миром. Они испятнаны, запачканы, их трудно узнать или оценить. Ситлоу думал, что видит в тебе нового героя, но я считаю, что на самом деле он видел вот это. – Она указывает жестом на круг из камней. – Твое преображение. Видишь ли, они принадлежали Кормориону. Их воздвигли и связали олдрейнской магией для него одного, последнего Темного Короля. Они были его силой и пристанищем в Серых Краях. Какое-то время казалось, что они могут перейти к тебе, что ты можешь надеть эту мантию. Но теперь я думаю, что это были просто отголоски этого момента – момента, когда Корморион снова выйдет из тени, из славного прошлого олдрейнов, и облачится в твою плоть.

Оказывается, ты все-таки не герой, Рингил. Ты просто вместилище.

Вопреки резкому тону, она протягивает руку и гладит его по щеке там, где проходит шрам, которым наградил его Ситлоу.

– Он был большой любовью моего брата. Корморион Илусилин Мэйн, Корморион Лучезарный. Никто из вашего рода, явившийся до или после, за все годы, пока мы прятались на задворках человеческих мифов и легенд, никогда не вызывал в Ситлоу Иллракском таких чувств, как Корморион. Возможно, он думал, что со временем тебе это удастся, но… – Она пожимает плечами. – Видишь, как все удачно складывается. Я чту память брата, мщу за любовь, которую он предложил, а ты отверг, и возвращаю истинное средоточие его сердца – все это одновременно. Месть и искупление в одном акте. Я лишь теперь понимаю, насколько это элегантно.

Он издает сдавленный смешок, похожий на кашель.

– А ты права, вашим вечным нормам и впрямь здорово досталось, верно? Искупление? Месть? Они не бывают такими чистыми, ты, хмельная гребаная сука.

– Нет, но будут. Все станет таким, каким было когда-то. Взгляни туда.

Она взмахивает рукой, указывая на склон холма. Рингил смотрит против воли – и видит собравшееся там войско двенд, тысячи их. Шеренга за шеренгой одетых в черное, закутанных в плащи фигур в безликих гладких шлемах, с оружием на плечах или в ножнах, неподвижных как статуи. Все они обращены в его сторону. Шлемы цельные, идеально подходящие к черным доспехам, стирающие любые признаки черт за дымчатым стеклом забрала.

Но Рингил знает, что они смотрят на него, и от этого знания словно лед ползет по спине.

Шмыгнув носом, он прогоняет холод. Вынуждает себя нацепить боевую ухмылку.

– Если они все думают, что я услужу им, как твоему братцу… м-да, натрут мне там все до охуения.

Рисгиллен не клюет на приманку. Она качает головой.