Темные ущелья

– Я, э-э, прости. Просто это слишком хорошо ложится на прочее антикварное дерьмо Финдрича. Он призывает сверхъестественных союзников из теней, а они с самого начала оказываются безупречным дополнением к его лживым барельефам. Они – такая же подделка, а ему и невдомек. – Гил вытирает глаза. – Прости, я тебя перебил… нет-нет, постой. Постой. Кто… скажи-ка мне еще раз, что ты за хрень?

– Я Свод Правил и Связующая Сила, Путь и Средство. Я Цепь, призванная обуздать Источник.

– И ты не смог рассказать им, этим кадрам… – Он взмахом руки указывает на застывшие в тумане фигуры заклинателей. – …ты не смог им поведать обо всем этом? Ты не смог их уговорить?

– Не положено. Я всего лишь Путь и Средство. Моя задача – исполнять. Я наблюдаю и повинуюсь. Я не могу открывать новые протоколы.

Рингил думает про Анашарала и его магические границы, про Стратега Ингарнанашарала и заклинания, которые каким-то образом удерживали одного от превращения в другого до самого конца. Он с серьезным видом кивает.

– Понятно. Ты просто еще один Кормчий.

– Мне не известен этот термин.

– Не важно. – Он снова смотрит на замершие в тумане фигуры двенд из клана Талонрич. Чувствует, что они каким-то образом осознают его присутствие, но ничего не могут с этим поделать – ощущение сродни тому, как замечаешь беглый взгляд солдата, сцепившегося на поле боя с кем-то другим. – Не хочешь сказать мне, что здесь происходит? Почему они все так замерли?

– Источник шевелится. Что-то чувствует. Пытается, впервые за десятки тысяч лет, вырваться на свободу. Они сжали его диапазон до доли секунды, чтобы проще было сдерживать.

– И как долго это будет продолжаться?

– Трудно сказать. В прошлый раз борьба была короткой – всего лишь несколько десятилетий.

– Ясно. – Он вертит в руках Друга Воронов, озирается в туманном свете. – Может, получится сэкономить вам всем немного времени. Извини, я на минутку.

Рингил поворачивается и выходит из тумана и того, что в нем содержится. Он стоит на склоне, поросшем грубой травой, смотрит на собравшихся внизу двенд. Грубо отесанные монолиты стоят как часовые, позади возвышаются Когти Солнца – бушующий туман и сплетенные в подобие то ли башни, то ли фонтана щупальца, словно мутный, бесплотный кракен, готовый нанести удар.

– Ну и ну, – произносит он по-наомски, глядя вниз по склону. – Старшая Раса во всем блеске древней славы. У меня для вас плохие новости, ребята.

Из первых рядов двенд выступает фигура. Рука в перчатке тянется вверх, срывает гладкий шлем. Под ним бледное лицо с идеальными пропорциями – «Впрочем, они же все такие?» – поэтичное воплощение сумеречной красоты. Зубы оскалены, брови нахмурены в благородной ярости. Командир двенд поднимает свободную руку и тыкает пальцем в Рингила. Его голос разносится по всему пространству между ними. Наомский не так уж плох.

– Можешь прятаться в круге, смертный. Но твое лицо и имя запечатлены в нашей памяти отныне и навсегда. Ты заслужил нетленную ненависть олдрейнов.

– Так я вроде уже удостаивался этой чести.

Палец заметно дрожит. Голос двенды поднимается до крика: