Темный бог вечности

До совещания у Координатора Советники казались ему свободными, как боги вершителями судеб. Свободными, прежде всего, от любых внутренних запретов, любых табу, любой, даже самой куцей морали. Мироустройство казалось ему предельно простым: есть господа, и есть быдло. Весь жизненный опыт убеждал его, что мораль связывает по рукам и ногам лишь быдло, а господа делают все, что хотят, или, во всяком случае, что могут. И если ты принадлежишь к господам, то аморальность есть твое неотъемлемое жизненное право, с которым молчаливо соглашаются не только равные тебе, но и высшие… Ха! Ха-ха! Дулю вам с маслом, господа! Так что рабскую зависимость сэров Советников от Координатора он воспринял с огромным облегчением и даже с восторгом.

Раньше Генрику казалось, что двойной стандарт действует исключительно в отношении быдла. Что он есть следствие количественной ограниченности и, следовательно, труднодостижимости всякого рода жизненных благ. Эта ограниченность, думалось ему, с необходимостью делит весь мир на своих и чужих, то есть на тех, с кем ты готов благами поделиться, и тех, у кого ты их обязательно отберешь для себя… если сумеешь. Когда совесть принималась терзать его за, казалось бы, вполне рациональные поступки, он воспринимал это как атавизм, как отрыжку своего простонародного происхождения. "Смотри на Советника, – говорил он себе, – смотри и учись"… Но нет. Нет! Оказалось, что двойной стандарт вездесущ. Нет никакого деления на рабов и господ. Все низшие есть рабы высших. А мораль есть узда, которая надевается на всех рабов без исключения. Потому-то двойной стандарт и есть краеугольный камень человеческих отношений, что не-рабов просто нет! Не су-ще-ству-ет! Вообще!

От этих мыслей у Генрика закружилась голова, и грудь переполнилась восторгом. Свобода! – заорал он в полный голос и пнул стену коридора с такой силой, что ноге стало больно. – Ах, в-вы, сволочи! – орал он, непонятно к кому обращаясь. – Все вы рабы, все. И Советники тоже рабы. Но каждый хочет быть сувереном, а что такое есть суверенитет? Максимум твоей власти над другими, минимум власти других над тобой – вот что это такое. Значит, тащи одеяло на себя, загребай суверенитета, сколько сможешь удержать, и – да здравствует двойной стандарт! Если тебе мешает чужой суверенитет – ломай его, не можешь ломать – обманывай и делай, что хочешь, но только по-тихому. Главное – не попасться, потому что кто сожрал и не попался, тот и прав. Нет никаких сословий и нет никакой общечеловеческой морали. Обязанность соблюдать моральные нормы есть вектор, направленный всегда сверху вниз, и никогда наоборот! Каждый высший свободен от моральных обязательств по отношению к низшим. Но горе любому, кого уличат даже и в самых безобидных аморальных делишках по отношению к высшим.

– А как же Координатор? – спросил он себя, и, восхищаясь собственной смелостью, сам себе ответил: – А что Координатор? Тоже, небось, перед другими Координаторами расшаркивается с поклонами, сволочь, деваться-то некуда. Он у нас не один. Их аж целых шесть штук. Да и выборные они, пусть и пожизненно. А если вокруг есть равные тебе, твой суверенитет ограничен по определению. Позволить себе полную свободу от двойного стандарта может только единственный совершенный суверен – господь бог, только для него все прочие есть рабы.

Перспективы, которые раскрывались перед ним в результате этого осмысления мироздания в свете последних событий… – а что?.. именно осмысления и именно мироздания, как иначе скажешь? – были головокружительны. В его жизни появлялся некий несгибаемый стержень. Опора появлялась и фундамент, от которого можно было строить жизнь и взаимодействие со всем окружающим миром. Оставалось, правда, в этой стройной картине одно темное место: Рекс Азерски. Ну, никак не желала вписываться в новое Генриково мироустройство эта фигура.

Да, но все-таки, как же обстояло дело с этим самым коридором?

Прежний шефлаб, Грот, исчез из лаборатории совершенно неожиданно, и было в этом исчезновении нечто неправильное, непонятное. Грот, собственно, даже не передавал Генрику никаких дел, просто в один прекрасный день не появился на работе. А сэр Советник, с непередаваемым пренебрежением проигнорировав расспросы, уронил мимоходом: "С этого момента и до высочайшего утверждения… э-э… я хотел сказать, решения … словом, пока выполнять обязанности актуализатора в Проекте будешь ты, а там как Его Имперское Сиятельство решит".

Поскольку Генрик твердо знал, что Грот отнюдь не являлся первым руководителем лаборатории, за этими словами вырисовывался способ смены руководства, или "ротации", как однажды обмолвился сэр Советник. И способ этот наводил на неприятные размышления.