Темный бог вечности

– Ключи от хранилища запрещенных книг? Ну, ты даешь, парень. Откуда им у меня взяться? – искренно удивилась Жанет. – Их и деду никто не доверит, не то что бы мне, хоть он и Главный хранитель. Да и зачем тебе еще один комплект?

– Еще один комплект?.. Ах, ну да, конечно… А как ты сюда попала?

– Здесь есть старинная потайная дверца. Из мемориального музея.

– До сих пор не замурованная?

– Но о ней кроме нас с дедом никто, небось, и не догадывается.

– Прелестно! – иронически воскликнул Генрик. – Юная нимфоманочка почитывает запрещенные книжки. И что же за книжку ты тут раздобыла? А ну-ка, дай ее сюда.

Жанет грациозно присела, подобрала толстенный том, отлетевший в сторону во время их эротических кувырканий, но передавать его Генрику не спешила. Склонив к левому плечу свою очаровательную голову и плутовато надув губки, она, невинно хлопая ресничками и глядя на него взглядом непорочного младенца, проговорила с коротким смешком:

– Я думаю, тебе лучше этого не знать. А то вдруг я взяла что-нибудь такое, за что полагаются "полюса", одиночка в Черной башне, а то и вовсе виселица на Праттере… оно нам надо? Нет, конечно, если захочешь, так я отдам.

– Понятненько. Ну, так я захотел, – рассеянно сказал Генрик, забирая у нее книгу, и оглядел помещение уже значительно более заинтересованным взором. Хранилище запрещенных книг прямо у тебя под боком – это и в самом деле очень… очень интересно. На досуге имело смысл свести с ним и более тесное знакомство. Судя по словам Жанет, хранилась тут не одна только противоестественная теологическая занудь апокрифическая, которую человек, если он в здравом уме, а не свихнулся от схоластической учености, читать ни за что не будет… Отнюдь не только…

Генрик придвинулся поближе к свету, раскрыл том и чуть не ахнул. Это был знаменитый "Дневник пакатора" – книга, повествовавшая об истории заселения Темной, книга – легенда, о которой все слышали, но которую никто не читал. Нет, тома, томики и томищи с этим названием среди читающей публики имели хождение уже не один век, вот только ученые сообщества планеты единодушно считали их все позднейшими подделками. Однако в подлинности этого экземпляра Генрик не усомнился ни на секунду. Во-первых, книга была очень старой, даже ветхой. А во-вторых, напечатана она была не на бошском, франконском или каком-нибудь другом наречии планеты, а на древнем варианте космолингвы. Вот тебе и нимфоманочка. Девочка-то была с двойным дном. Непроста была девочка, совсем непроста. Ей не только было интересно, откуда есть-пошла Темная Земля. Она, оказывается, могла свободно читать на языке, которым на всей Темной владел отнюдь не каждый второй человек… а так же не двадцатый, двухсотый или двухтысячный.

– Вона, значит, как?

Жанет кокетливо улыбалась, но голос ее предательски дрогнул, выдавая тщетно скрываемое волнение.

– И что ты будешь делать? Не "на полюса" же меня отправлять? Ты, конечно, можешь, я понимаю, но… оно тебе надо?

– Брось чудить, – благодушно рассмеялся Генрик. – Я и сам тут не вполне легально.

– Кому ты репу за пазуху суешь? В другой раз хоть височки прикрой, а после уж гони пургу. А то – не вполне легально он тут! Или ты думаешь, что мы тут совсем в репу темные, и не знаем, что эти железки на человеческой голове означают?

Генрик уставился на нее тяжелым взглядом и молчал. Жанет уже не улыбалась

– Эй, эй, ты что это? – сказала она неожиданно севшим голосом, ее огромные темные глазищи смотрели на Генрика с тревожным ожиданием. – Ты это что такое?.. Я же с тобой по-честному. Кого другого я уж точно вокруг пальца обвела бы, но с тобой и пробовать не буду. Наслышана о вашем брате. Да и ты меня за дуру держать не станешь, дуры это не читают. Я и так изо всех сил не замечала твоих височков… сколько могла.

Генрик поймал себя на том, что прикидывает, как избавиться от трупа, и рассмеялся. Жанет подскочила на месте от неожиданности и умоляюще зачастила:

– Генрик, милый, не надо, а? Заметь, я ж тебе репу за пазуху не сую – кто, мол, ты такой, откуда свалился на наши головы… и вообще, это не мое дело. Не спрашиваю, не спрошу никогда, молчать буду, как рыба. И вовсе не потому, что меньше знаешь – крепче спишь, а потому, что ты мой шанс схватить за хвост удачу, пойми. Какое мне будущее светит, не знаешь? Быть мне женой сморщенного старого хрыча, университетского профессора каких-нибудь алхимических наук, а единственная радость, какую я смогу себе в жизни позволить – давать, давать и давать его юным студиозусам, пока сама не потеряю товарный вид, так что они меня уже и хотеть не будут. Нагляделась я на такое всласть. Генрик, поверь, мы друг другу очень пригодимся и нужны. Убьешь меня – ошибку сделаешь роковую, тыщу раз потом пожалеешь.

А ведь девка права, сказал себе Генрик, такой шустрый агент за стенами лаборатории совсем не помешает. Впрочем, он вполне отдавал себе отчет, какую роль в этом решении играют воспоминания его собственного тела.