Темный бог вечности

В реальной стоимости местных денег Фетмен разбирался все еще слабо. Не в смысле – что почем в соотношении с имперской валютой – хрен вам всем, тут-то он уж как-нибудь, тут его не надуешь – а в смысле сколько стоит та или иная сумма в глазах представителей разных групп глазастых лемуров. Вот здесь он пока еще плавал. Брандис советовал ему с девкою не скупиться, если понравится, конечно. А не понравится – выгнать так. Девка, с одной стороны, была уже не девственна, а с другой стороны, в постельном мастерстве ей весьма далеко было не только до имперских, но даже и до азерских профессионалок. Однако же в самой ее неловкости и неопытности оказалось столько неожиданного и непривычного очарования, что Фетмен, умилившись, предложил ей все же сумму, в его глазах совершенно ничтожную – девка, конечно, ничего не умеет, но уж больно свежа и трогательна.

Полученная сумма на бедняжку впечатление произвела совершенно убойное. У девочки явственно перехватило дыхание, и глазки вылезли на лоб. Расставаясь, она целовала его со всем своим неумелым пылом и лепетала что-то в том смысле, что если его милость вдруг, то она лично – всегда, совершенно немедленно, со всем возможным тщанием, и абсолютно неважно, будет она уже к этому времени замужем, или нет.

Брандис, на любопытный вопрос которого со стороны Фетмена воспоследовала самая исчерпывающая информация, хохотал до колик в животе.

– Как звали Вашу прелестницу?.. Гретхен?.. Поразительно, мою тоже. Так вот, дорогой друг и покровитель, это был мимолетный каприз. Таких Гретхочек мы с Вами в любой миг можем иметь целыми пачками хоть бы и для коллективных кувырканий, а уж за сумму, которую Вы ей отвалили, ейный женишок, стань он даже к этому времени мужем, с ейным же папашкою будут над вами заместо канделябров свечки держать.

– Кстати, – спросил Фетмен заинтересованно, – а мужики ваших пассий, что же, они всегда вот так уходят?

– Жить-то хочется, – смеялся Брандис. – Некоторые, впрочем, иногда взбрыкивают. Пакаторы хватаются за палаши, быдло за ножи. Всякое бывает.

Совещание у Советника почему-то все время откладывалось, надо понимать, не все у них ладилось с этим запуском на Трассу рексовой копии. Так сказать, Рекса-недоноска. А серый офицер Изегрим – оказывается, он имел в Сумеречном ордене ранг аббата – тип хитрый и пронырливый, который повадился ходить к Фетмену и набивался в друзья и конфиденты, все время вздыхал и стонал, что время уходит. Очень его почему-то беспокоила погода на Трассе.

Брандис советовал быть с этим типом поосторожнее. Выскочил Изегрим из полнейшей неизвестности относительно недавно, но уже успел занять весьма прочные позиции в иерархии тутошних силовиков, хоть он и лемур, причем – по слухам – происхождения самого сиволапого.

– Он и возле меня вертелся, выспрашивал, вынюхивал. Очень уж ему хочется знать, для чего вся эта история с Трассой затеяна? Кого это лично он, Изегрим, на ней выслеживает и ловит, и – зачем? Понять не могу, то ли он, и в самом деле, любопытствует, то ли хочет выслужиться и так неуклюже шпионит? Дурак, что ли? Я лично категорически не знаю и не хочу знать, что на этой Трассе делается и, тем более, зачем. Рассказывать начнут, так я уши заткну. Меньше знаешь, дольше живешь.

Фетмена, между тем, все больше занимала – и привлекала, что греха таить – та самая обладательница красивого филея, что была приставлена к его ночному горшку. Из осторожно проведенного расследования выяснилось, что является она бывшей женой провинциального пакатора, неким знатным покровителем за оказанные услуги особого свойства пристроенной ко двору, где по мере сил – немалых – и способностей – выдающихся – занимается сколачиванием состояния – серьезного. Оно и естественно, годы идут, а замужем за вахлачной пакаторской мелочью уже побывала.

Своего повелителя обладательница красивого филея поняла с полунамека и тут же объяснила, что сиюминутно соответствовать не может, поскольку по независящим от нее причинам вынуждена носить белье специфического свойства.

Впрочем, с известной натяжкой, к смене белья можно было попробовать примериться уже сегодня, так что дежурный шаркун тут же и получил все необходимые предписания.

Карты Фетману спутал все тот же вездесущий Брандис.

Прорвавшись в покои сэра заместителя Наместника несмотря на сопротивление шаркуна, совершенно необычным для себя серьезным и даже мрачным тоном он сказал: