Темный бог вечности

Однако и эти мысли не удержались в его голове.

Метель разыгралась до безобразия. Зона видимости сузилась тоже до безобразия, и проходила теперь чуть ли не под носом. В отдалении среди снежной круговерти угадывалось некое движение стремительных тел, а сквозь завывания, визг и свист ветра нет-нет, да и прорывался все тот же омерзительный вой. Стае явно хотелось кушать. Какой стае?!

Бессознательно он шел на юг, и это было, конечно же, правильно. Именно на юг ему и нужно было идти. Во-первых, где-то на юге были камни с лапой, на которую непременно следовало нажимать. А во-вторых, он же ничего не знает, верно? Здесь север, снег, холод и нет людей. А юг – это где тепло, люди, столица, университет, библиотека, знания, так что… вперед! Логика, протуберанец ей… смотри-ка, и плечо-то вдруг отпустило, это с чего бы? Ладно, после разберемся. Как это так получилось, что он совершенно разучился ходить? Он умел ходить, это точно, в этом не было – и не могло быть – никаких сомнений. Он даже умел бегать. И танцевать. Он любил танцевать. Когда-то давно он вместе с… кем?.. мысль, однако же, опять спуталась и куда-то уплыла, и опять зачесалось плечо.

А камень – вот он камень, отыскался сам собою, прямо перед ним торчал из-под снега. Впрочем, и с этим делом не все обстояло так уж просто. У него что, перемежающаяся амнезия?.. выпадение сознания?.. чем иначе можно было объяснить, что одеяло, ранее висевшее на плечах, теперь было надето дыркой на голову. Свисающие концы одеяла были обкручены вокруг тела, оставляя на свободе только руки, и весь этот кокон засунут под ремень. "Пончо, – произнес он вслух только что пришедшее на ум слово. – Это одеяло с дыркой называется: "пончо", и его так носят, для тепла".

Камень был абсолютно дикий, если не считать вышлифованной на нем проплешины. Проплешина была в форме рыцарского пакаторского щита… рыцарского? Ну да, рыцарского, правда, не бошского, скорее, франконского… но откуда, протуберанец мне в рыло, я это знаю? – снова удивился человек… А посередине щита, в том месте, где надлежало красоваться гербу, находился ярко красный отпечаток растопыренной человеческой ладони. "Это чтобы видно было издалека", – догадался человек и одобрительно покивал головой. Под растопыренной пятерней были расположены мелкие, смутно знакомые значки… вроде бы, это называется "буквы"… ими записывают информацию… буквы, однако же, в слова не складывались, зубы стучали от холода, плечо зудело уж и вовсе нестерпимо, но тут все эти мысли из мозга снова кто-то будто бы и стер мягкой тряпкой.

Камень на взгляд, казалось, был высоким, но чтобы прижать свою ладонь к изображению, ему пришлось опуститься на колени. Сопя от напряжения, человек пытался совместить свою ладонь с отпечатком на камне, но рука слушалась плохо и все время попадала не туда. Он прижал ладонь к щиту и, помогая себе второй рукой, наконец-то совместил ладонь с отпечатком. В камне что-то клацнуло, и щит поехал внутрь так быстро, что, потеряв равновесие, человек основательно треснулся лбом о камень.

Шипя и ругаясь, человек неловко потер ладонью ушибленное место. Потом, пошарив в тайнике, извлек из него небольшую белую коробку с красным крестом на крышке, сосуд в чехле с длинным ремешком и здоровенных размеров нож в ножнах.

Человек уселся на землю, поерзал, устраиваясь поудобнее, и привалился спиной к камню. Потом он зажал сосуд между колен, откинул крышку, бросил внутрь сразу целую пригоршню таблеток из коробки с крестом и, сопя от напряжения, принялся набивать его снегом. Снег все время норовил сыпаться мимо сосуда, руки отчаянно мерзли, ему то и дело приходилось отогревать их подмышками, позвоночник ныл, не переставая, было холодно, голодно, тревожно.

Наконец, сосуд оказался набит снегом по самое горло. Человек снова закрыл его крышкой и со всех сил надавил на нее обеими руками. В сосуде зашипело, забулькало, из-под крышки повалил пар с характерным запахом дешевого синтетического протеина, долженствующего изображать собою мясо… Мясо?.. протеин?.. – удивился человек, но мысли снова спутались и уплыли.

В результате всей этой операции сосуд оказался заполнен отвратительной на вид желеобразной серого цвета массой, чем-то вроде заваренного кипятком скверно очищенного и плохо размешанного крахмала. Впрочем, и голод, и жажду, эта масса утоляла вполне прилично, а внешний ее вид, да и вкус тоже, по всей видимости, человека совершенно не смущали.