Темный день

Он принюхался к аппетитному запаху из котелка.

– Скоро есть будем. Небогатая трапеза, но уж не взыщите, – он развел руками. – Гостей не ждали!

– Ничего, ничего, – поспешно сказал Дарин, тоже невольно принюхиваясь к аппетитному запаху мясной похлебки и поглядывая, как хлопочет козле костра Нариш, то пробуя похлебку, то подбрасывая в котелок душистые травы и зелень. – А вы, случаем, не существа фей? Ну, я хотел сказать, не их слуги?

Старый людоед покачал головой.

– Нет, мы сами по себе. Знаю, с волшебными существами ухо востро держать надо, но мы-то – такие же, как все!

– Ну, что ж, тогда… похлебка – это очень хорошо!

– Спасибо, парень, – сказал Варч таким тоном, словно у него камень с души свалился. – Сейчас, уж мы вас угостим… а занимаешься-то ты чем, Дарин? Торгуешь или иным каким ремеслом промышляешь? Мы тут в лесу на отшибе живем, новостей никаких не знаем. Поэтому, с каждым путником поговорим, побеседуем обстоятельно – ну, вот и узнаем, что в мире творится.

– Беседуете? – дрожащим голосом встрял в разговор Басиянда, топтавшийся неподалеку. – А потом что? Отпускаете или…

Варч добродушно рассмеялся. Смеялся он так заразительно, что Дарин невольно тоже улыбнулся.

– Перестань, Басиянда, – сказал он. – Сказали же тебе – выдумки это все про людоедов. Никто нас с тобой есть не собирается.

Варш захохотал еще сильней.

– Нарищ, этот тощий слуга и правду боится, что мы его съедим! Слыхал?

– Слыхал, – отозвался Нариш. Он взглянул на Басиянду из-под полуопущенных век и усмехнулся.

– Ох уж, эти люди… – философски проговорил Варч.

Дарин бросил в сторону Басинды выразительный взгляд.

– Вы на него не обижайтесь. Он в Лутаке недавно совсем. Как и я, собственно.

– А ты в Лутаке недавно? Ну-ка, ну-ка, давай, расскажи же… где живешь, чем занимаешься?

Рассказывать о себе Дарин не очень любил: жил он на свете не так уж долго и ничего особенного или хоть сколько-нибудь замечательного в его жизни еще не происходило.

Но Варч смотрел на него с таким подкупающим добродушием, такой живой интерес светился в его голубых глазах, что язык у парня развязался сам собой.

Он рассказал о доме с синими ставнями, о Дадалионе и Тохте, а рассказ о Фендуляре так развеселил людоедов, что у Варча даже слезы из глаз потекли. Хорошим рассказчиком Дарин себя не считал, но сейчас, видя устремленные на него глаза, он говорил и говорил, лишь изредка поглядывая в сторону, где в тени дерева виднелись людоедиха и повелитель Волшебных земель.

Там шла своя беседа.

Кехелус стоял, сложив руки на груди, всем своим видом источая холодное величие. Встреча с людоедами его нимало не взволновала, к тому же в облике людоедихи не обнаружилось ничего устрашающего: это была крупная, крепко сбитая молодая женщина, с вздернутым носом, с веснушками на круглых щеках, очень похожая на молочницу из предместий Лутаки. Русые волосы ее, расчесанные на прямой пробор, были заплетены в две косы.

– Какой ты неразговорчивый, – вздохнула она. – Все молчишь и молчишь. Скажи что-нибудь?

Кехелус и бровью не повел.

Людоедиха сорвала цветок, расправила лепестки попышней и воткнула в волосы.

– Можешь называть меня Саграмона, – предложила она. – Это мое имя, прекрасное и благозвучное. Мне очень нравится, когда ко мне так обращаются.

– С чего ты взяла, что я вообще буду к тебе обращаться? – высокомерно отозвался король-демон.

– Я не беседую с людоедами!

Саграмона подошла ближе, посматривая на него с интересом.

– Совсем-совсем не беседуешь?

– Совсем! – отрезал тот и отвернулся.

Людоедиха томно вздохнула.

– Какой неприступный! Обожаю красавчиков со скверным характером, – проворковала она. – Может, прогуляемся по лесу? Твои друзья еще долго будут заняты. Побродим по тропинкам, пособираем цветы, полюбуемся рекой… кстати, здесь есть чудесные укромные полянки, прямо-таки, созданные для уединения…

Она вытащила из волос цветок и покрутила в пальцах.

– Ну, так как?

Кехелус сверкнул глазами.

– Как ты могла подумать, что я, повелитель Волшебных земель, король-демон, прозванный врагами Беспощадным, снизойду до тебя, жалкая людоедиха?!

– Грубиян, – одобрительно промурлыкала Саграмона, ударив Кехелуса по руке цветком. – Мне нравятся мужчины, которых надо завоевывать. Добиваться, обольщать, покорять! Чувствую, ты как раз из таких, – она окинула короля-демона оценивающим взглядом. – Есть в тебе что-то такое… так как насчет прогулки? Я знаю премиленькую тихую полянку совсем рядом. Никто не помешает. Уединимся?

– Нет, – категорически отказался Кехелус, безуспешно пытаясь отодвинуться от Саграмоны подальше. – Я не собираюсь уединяться с людоедихой! Моей благосклонности добивались красивейшие и знатнейшие….

Саграмона по-хозяйски поправила воротник его рубахи.