Темный оттенок магии

Сейчас они стояли у выхода из проулка, напротив вереницы кораблей, которые Лайла оценивающе рассматривала. В другом городе они будут стоять перед мостом, ведущим к улице, которая проходит мимо стен Белого замка. По пути Келл уже поведал Лайле об опасностях другого Лондона, начиная с правителей-близнецов и заканчивая голодным, жаждущим власти населением. Затем он описал замок и примерный план действий. Оставалось только надеяться на то, что они справятся, что ему хватит сил одолеть Атоса и завладеть второй половиной камня, а затем…

Келл закрыл глаза и перевел дух В голове эхом отдались слова Лайлы: «Это просто еще одно приключение».

– Чего ждем?

Лайла прислонилась к стене и постучала по кирпичам.

– Давай, Келл, дверь уже заждалась.

Ее беззаботный вид, дерзкая энергичность, видимое отсутствие – даже сейчас – беспокойства или страха удивили и обрадовали Келла, придали ему сил.

Глубокий разрез на ладони, частично закрытый черным камнем, был еще свеж. Келл коснулся раны пальцем и нарисовал линию на кирпичной стене. Лайла взяла его за руку, и камень загудел между их ладонями. Затем девушка передала Келлу ладью, и, нервно сглотнув, он поднес ее к кровавой метке на стене.

– Ас Оренсе, – скомандовал Антари. Окружающий мир поплыл, потемнел, и оба они шагнули в только что прорубленную дверь.

Так, по крайней мере, должно было произойти.

Однако на полпути какая-то сила потянула Келла обратно, вырвав руку Лайлы, выдернув его из промежутка между мирами и швырнув на жесткую брусчатку Красного Лондона. Келл изумленно захлопал глазами, глядя в темноту, а затем понял, что он здесь не один. Поначалу это была просто тень человека, закатывавшего рукава, но потом на воротнике блеснул серебряный кружок.

Холланд хмуро уставился на Келла сверху вниз.

– Рановато хочешь уйти.

IV

Лайла шагнула на белесую улицу. Голова немного кружилась, и она оперлась о стену, слыша за спиной шаги Келла.

– Что ж, на этот раз лучше, – сказала девушка, поворачиваясь. – По крайней мере, мы в одном мес…

Но никакого Келла не было.

Лайла стояла на краю тротуара перед мостом. Белый замок возвышался вдали за рекой – не серой и не красной, а перламутровой и наполовину замерзшей. Вода тускло светилась в сгущающейся темноте. Фонари вдоль реки горели бледно-голубым светом, из-за которого весь мир казался странно бесцветным, а Лайла в своей черной одежде была как на ладони.

На земле у ног что-то белело. Лайла опустила глаза и увидела на брусчатке белую ладью. Она была испачкана кровью – кровью Келла. А самого его не было. Лайла рывком подобрала ладью и нервно спрятала в карман.

Неподалеку голодная собака следила за ней пустыми глазами.

Вскоре Лайла почувствовала и другие взгляды – в окнах, дверях и в темноте между лужицами тошнотворного света. Ее рука потянулась к ножу с кастетом.

– Келл? – вполголоса позвала она, но никто не откликнулся. Возможно, все было как в прошлый раз: они просто разделились, и надо просто подождать, пока Антари найдет ее. Вполне возможно, но, когда они шагнули в дверь, Лайла почувствовала странный рывок: ладонь Келла слишком рано выскользнула из ее руки.

Шаги отдавались эхом, и она медленно обернулась, но никого не увидела.

Келл предупреждал, как опасен этот мир, но слово так идеально характеризовало ее собственный мир, что Лайла не придала этому большого значения. Как ни крути, Келл вырос во дворце, а она – на улице, и девушка считала, что разбирается в темных проулках и еще более темных личностях все же получше Келла. Однако теперь, стоя здесь одна, она уже начинала думать, что зря ему тогда не поверила. Кто угодно – не только аристократ – мог почувствовать здесь опасность, уловить ее запах – ледяной запах смерти и пепла.

Лайла поежилась – не только от холода, но и от страха. Она спиной почувствовала что-то неладное. Это было как заглянуть в черный глаз Холланда. Лайла впервые пожалела, что у нее не было с собой ничего, кроме ножей и кремневого пистолета.

– Ёвос норевджк, – послышался голос справа, и, обернувшись, девушка увидела лысого мужчину. Все открытые участки его кожи, от макушки до пальцев рук, были покрыты татуировками. На каком бы языке он ни говорил, это явно был не арнезийский, а что-то грубое, гортанное, и хотя Лайла не поняла ни слова, она уловила интонацию, которая ей не понравилась.

– Товач ёс мостевна, – сказал другой, с кожей как пергамент, появившись слева.

Первый фыркнул, а второй цокнул языком.

Лайла выхватила нож.

– Не подходите, – сказала она, надеясь, что жест будет достаточно красноречив.

Мужчины переглянулись, а потом достали зазубренные клинки.