Темный пакт

И последний вариант — загрузить организм на полную. Мустафа с фон Колером составили карту приема препаратов — жесткую, многократно более сильную, чем во втором варианте. Но гораздо короче: первый курс девятидневный, а вот дальше по состоянию и результатам.

Этот вариант предполагал дать мне костыль. Даже не костыль, а альпинистский ледоруб — вместе с предложением отправляться карабкаться по склону самому, а не добраться до вершины по канатной дороге.

Многоступенчатая система приема препаратов и тренировок, призванная помочь мне справляться с организмом в критических ситуациях, управляя концентрацией внимания и своим телом. Часто действуя при этом на запредельной, нечеловеческой скорости и вследствие чего — в условиях постоянного дефицита времени на принятие решений.

Тренировки в зале начинались с утра, после чего плавно перерастали в теоретические занятия с фон Колером. Начало занятий с бароном, кстати, не всегда означало, что Мустафа прекращал меня бить.

Последнюю неделю я был загружен двадцать часов в сутки — отупением изматывающей работы необходимо было заглушить активировавшиеся способности. И, похоже, это получилось — я только сейчас понял, что вышел из боевого транса сам, без помощи своего Планшета.

Минувшая неделя промелькнула ярким калейдоскопом: вроде недавно вышел из кабинета княгини, моргнул — и вот я уже здесь, сижу и пытаюсь понять, сломаны ли у меня ребра.

— Мустафа, — негромко позвал я, оглядываясь. Спарринг неожиданно закончился еще до того, как появился фон Колер, и я не мог не воспользоваться возможностью задать несколько вопросов.

Конечно, об этом можно было спрашивать и в присутствии барона, но я всегда старался минимизировать чужие знания о себе. Или хотя бы разделять их.

— Слушаю, — подошел ближе Планшет.

— Ускорители — это вообще законно?

— Это совсем незаконно, — открыто улыбнулся сириец, внимательно меня осматривая.

Понятно, почему незаконно. Смертельный для неподготовленного человека стимулятор, ускоряющий реакцию и увеличивающий выносливость. При этом позволяющий полностью контролировать эмоции, искусственно отправляя в состояние так называемого холодного разума и контроля времени, позволяя ненадолго становиться способным противостоять одаренным. При наличии хорошей экипировки конечно же.

— Вот меня и интересует, до какой именно степени незаконно, — уточнил я, удобнее устраиваясь на скамейке.

— Зависит от обстоятельств, — обозначил легкую улыбку Мустафа.

На некоторое время повисла пауза.

«Ну же», — взглядом попросил я у сирийца продолжение.

— Что позволено Юпитеру, не позволено быку. Аристократу за использование ускорителей не грозит даже общественное порицание, — заговорил Мустафа.

— А тебе? — задал я провокационный вопрос.

— Как специальному агенту мне ничего не грозит.

— Если ты не будешь специальным агентом? Гипотетически.

— Случайные люди распространением ускорителей не занимаются. А каждому герою, решившему рискнуть заиметь большие и легкие деньги, всегда находится применение.

— Применение?

— Этот вопрос — прерогатива господина барона. Он сам тебе все объяснит в ближайшее время. Если же говорить об ускорителях — я никому бы не советовал с ними связываться.

— Даже так… — протянул я, думая о «применении».

Всегда найдутся те, кто из-за желания выпить шампанского пойдет на риск. Ни в одной из стран первого мира не была отменена смертная казнь, но серьезность наказания за нарушения многих законов не останавливала тех, кто желал получать от жизни все и сразу. Поэтому кандидаты на «применение» были всегда, даже в благополучных странах. Это не говоря уже о втором и третьем мире, где человеческая жизнь ценилась гораздо меньше.

Факт того, что человеческая жизнь в этом мире, вернее — человеческая смерть, используется как инструмент, я уже знал: слишком много высвобождается в процессе энергии. И даже в ходе бесед с бароном понял — не было большим секретом для общества то, что Корпус Смерти — как называли в Конфедерации некромантов, всегда испытывает нужду в человеческом материале. И некромантия, кстати, не была запрещена ни в одной из стран первого мира.

За прошедшую неделю я жадно поглощал информацию, практически не задавая вопросов. Ведь очень часто тот, кто задает вопрос, рассказывает о себе непозволительно много — а занятия с фон Колером не давали мне повода к информационному голоду. Поэтому очень важный вопрос, почему в отличие от той же некромантии, демонология и дар проклятия запрещены в первом мире, и даже более того — караются смертной казнью, пока оставался без ответа.

Барон появился в этот раз не как обычно. Даже если не обращать внимания на то, что он значительно припозднился. Несмотря на то что внешне он сохранял невозмутимость и его эмоции по-прежнему были мне не доступны, я заметил — фон Колер сильно напряжен.